1632 - [199]

Майкл был в состоянии достаточно уверенно следить за беседой на немецком.

— И раввинам, — подчеркнул он.

Густав бросил на него еще один яростный взгляд, но это длилось недолго. Он помахал мощной рукой.

— Да, да, естественно. Как только установлен сам принцип, все остальное следует само собой.

Ребекка 'провернула лезвие'.

— И я думаю, уже давно пора капитану Гарсу получить продвижение по службе.

Густав разразился смехом:

— Ох уж эти мне женские интриги.

Одно мгновение он смотрел на нее с восхищением. Его глаза опустились на ее объемистый живот.

— Если будет девочка, — он усмехнулся, — я думаю, вы планируете назвать ее Цирцеей.

Ребекка рассмеялась. Через некоторое время к ней присоединился и Майкл.

Король начал почесывать свой большой нос.

— Хм… хм… — почесывание приостановилось. В глазах снова появился блеск.

— Но что насчет остальных глупостей? — рявкнул он. — Эта нелепая идея, что только нижняя палата, если хотите — палата общин, имеет исключительное право устанавливать налоги и контролировать государственную казну? — Его голос повысился до крика: — Абсурд! Абсолютная глупость!

Майкл огрызнулся:

— Мало того, что я готов дать вам вонючую палату лордов, чтобы поддержать ваших вшивых благородных союзников, так вы еще хотите, чтобы никчемушные паразиты сами решали, каким налогом им себя облагать? — Его рев не уступал королевскому. — Ни в коем случае! Власть должна оставаться в нижней палате. Пусть Ваши 'благородные' удовлетворятся своими кружевами!

Рев.

Два рева.

Король Швеции ревел, как лев, защищая божественное право королей и привилегии аристократии. Президент Соединенных Штатов рычал, как тигр, защищая примат воли народа. Короли должны править, а не просто царствовать. Миллионы на оборону и ни цента на дань!

Это длилось достаточно долго. Снова и снова. Несколько часов.

И в который раз голос Ребекки, подобно лезвию ножа между ребер, вклинивался в разговор.

Тогда рев и рычание постепенно сменялись хмыканьем и 'хорошоядолженобэтомподумать', с иногда возвращавшейся яростью.

Тем не менее, точки зрения постепенно сближались.

* * *

За пределами библиотеки вестибюль быстро наполнялся остальными членами правительства Соединенных Штатов. Не прошло и часа, как каждое из официально выбранных проживающих в Грантвилле должностных лиц достигло школы. Толпа стала настолько велика, что большинству пришлось собраться в кафетерии. Избранные лица, подслушивавшие бушевавшую в библиотеке ссору, периодически торопливо пересказывали ее содержание.

Сначала Мелисса со своими сторонниками собрались за одним столом, а Квентин со своими за другим. Но в конце концов оба, как бы по негласному соглашению, встретились лично в вестибюле.

— Я обеспокоена, Квентин, — призналась Мелисса. — Думаю, что понимаю, что пытается сделать Майк. Если Соединенные Штаты есть часть некоей большой Европейской Конфедерации, мы получаем передышку. Это позволит нам выиграть время для роста, — она попыталась подобрать слова, — и чтобы учить. В отличие от положения осажденного гарнизона.

Квентин кивнул.

— И если я сумел отследить все изгибы и повороты в дебатах, Майк только что получил половину Франконии и добавил ее к остальной Тюрингии. Я подозреваю, что охотился-то он за всей Франконией. — На мгновение в его глазах появилась мечтательность. — Один черт — расширение рынков сбыта грядет, уж будьте уверены. Любой бизнес у нас начнет расти как на дрожжах. Одни только железные дороги… — Он прервался, почесав подбородок. — Кроме того…

— Кроме того… — подхватила Мелисса. Она тяжело вздохнула: — Это выглядит так, как будто он торгует политическими принципами ради военной безопасности и расцвета экономики.

И снова вздохнула.

— Но так же нельзя. Он, разумеется, не сдвинулся ни на дюйм в Билле о Правах. Майк этим не поступится. Только не этим. Но я опасаюсь, чтобы он не поступился слишком многим в другом.

Квентин фыркнул:

— Майк? — он сухо рассмеялся. — Мелисса, я не раз раньше вел переговоры с этим свиноголовым сукиным сыном. Даже вспоминать не хочу о том миллионе головных болей.

Управляющий шахтой нахмурился:

— Об этом я не беспокоюсь. Майк ведет переговоры как питбуль. Он отпустит вашу ногу только когда будет уверен, что сожрал на ней все мясо. Дело в том… — Он снова тяжело вздохнул. — Черт, дело в том, что я консерватор и плохо принимаю радикальные изменения. А что до предложений Майка… — Он развел руками. — О чем мы говорим? Иисусе, да меня вообше не колышит, этот, как вы называете гребаный король.

На этот раз у них с Мелиссой оказался общий предмет для гнева и общее мнение. Затем они одновременно расхохотались.

— Хорошо, — усмехнулась Мелисса, — взгляните на это следующим образом, Квентин. Если уж мы с Вами как то умудряемся ладить, то возможно и эти двое тоже смогут.

Она посмотрела сквозь стеклянные двери библиотеки. Густав и Майк стояли нос к носу, ревя, рыча и дико размахивая руками.

— Тестостерон, — усмехнулась Мелисса. Ее глаза обратились на Ребекку. — Спасибо тебе, Господи, за женский разум!

Квентин фыркнул. Он собрался отпустить какое-то саркастическое замечание. Затем его глаза тоже упали на Ребекку, и замечание осталось при нем. Фырканье перешло в усмешку.