1612. «Вставайте, люди русские!» - [79]
«Ну, и что теперь делать? — тревожно думал воевода, вслушиваясь теперь уже в глухой шум, нарастающий по ту сторону ворот, и понимая: в любой момент можно ожидать взрыва и появления шальных украинских казаков, которых, судя по тому, что они с Хельмутом успели увидеть час тому назад, было тоже не менее четырех сотен, — Позволить ляхам перебить восставших и навеки опозориться? Или же послать людей им на выручку? Сколько нас осталось-то? Меньше пяти сотен, если считать тех, кто еще может владеть оружием… Оборону ворот, если только их попытаются взорвать или вышибить, придется держать долго. Значит, людьми рисковать нельзя. Но и дать смельчакам погибнуть нельзя точно так же!»
— Дозорные! — задрав голову, Шейн окликнул расположившихся на стене караульных (теперь это были свои!). — Что там делается возле ворот?
— А ничего! — последовал сверху деловитый ответ. — Топчутся верховые, но не под самыми воротами, а саженей за сорок — там, где давеча и наш полк стоял. Кому охота под стрелы-то лезть? У ворот — никого. И вдали пока только пыли столбы. То ли сеча там у князя с ляхами, то ли просто скачет кто…
Михаил обернулся к стоявшему чуть в стороне командиру татарской сотни:
— Джамал! Возьми-ка десятка два своих людей и лезьте туда, наверх, к дозорным. Если кто-нибудь попробует сунуться к воротам, приказываю обстрелять из луков, не жалея стрел. Вы ведь это делаете отлично — в зайца на бегу попадете.
— В заяц попадем! — охотно расплылся в улыбке довольный похвалой татарин. — В мышь попадем, воевода-хан! Только в наш воевода, Хельмут-хан не попадем: шибко-шибко едет — его стреле не догнать! Ай, как едет, как сам шайтан!
— Что ж ты православного человека шайтаном кличешь? — беззлобно рассмеялся Михаил. — Бери людей и смотри: чтоб ворот никто не выбил и не взорвал. С тебя спрошу. А вы, — он повернулся к пятерым остальным сотникам и обступившим его ополченцам, — плотнее заложите ворота. Со мной поедет сотня Василько Греча. Слышишь, Василько: смогут твои люди еще порубиться?
— А на кой иначе мы сюда приехали? — обрадовался веселый рыжеволосый сотник. — Я и то думаю: раз в набат бьют, значит еще есть, где саблей помахать. Только у меня коня убили. Можно взять из этих?
И он указал на беспорядочно метавшихся по заваленной трупами площади рослых польских лошадей.
— Мог бы и не спрашивать. Едем скорей, чтоб скорее вернуться. За меня остается сотник Лукьянов.
— Слушаюсь, — крепкий, лет сорока детина, опытный стрелецкий сотник неспешно вытер тряпицей лезвие здоровенного боевого топора и привесил его к поясу. — Только уверен ли ты, воевода, — тут он понизил голос, — уверен ли ты, что тебя не в ловушку заманивают? К ляхам-то в лапы не приедешь?
— Я не мальчик! — достаточно резко осадил стрельца Шейн. — И не думаю, чтоб за то время, что мы здесь (ведь, верно и часа не прошло?), так вот, не думаю, чтоб ляхи успели сообразить, как нам устроить еще одну ловушку. Они и засадный полк-то скверно подготовили, коли мы успели в ворота въехать, покуда их гайдуки в седла садились!
Дав такой решительный ответ, воевода просто лишний раз напомнил строптивцу Лукьянову о своей власти. На самом деле и он думал о возможной западне, особенно если ляхи тоже решили, будто в Кремль ворвался во главе своих полков сам князь Пожарский. Однако Михаил рассчитывал на проверенную сотню Васильки Греча (она была самой уцелевшей из всех: в ней оставались шестьдесят четыре воина), а также на свой многолетний боевой опыт — он всегда умел вовремя почувствовать опасность и умел ее избегать, не проявляя излишней осторожности, но и не кидаясь в битву, сломя голову.
Братьям Коробовым выдали лошадей, из тех же осиротевших польских скакунов, и оказалось, что верхом боярские дети ездят неплохо.
Ехать, впрочем, было недалеко. Колокол на Сретенке успел замолчать — возможно, звонаря убили, либо ему пришлось уйти с открытой стрелкам колокольни, но уже и сам шум боя отчетливо разносился вокруг.
Ополченцы выехали на небольшую (некогда рыночную) площадь как раз в тот момент, когда взорвалась петарда, и часть стены полуразрушенного, полуобгоревшего терема рухнула внутрь, придавив часть укрывшихся в нем людей — отчаянные крики и стоны тотчас заглушили беспорядочные выстрелы из пищалей — стреляли и оставшиеся в живых осажденные, и поляки, с ревом кинувшиеся на новый приступ.
Вид у отважных бойцов пана Струся был, по правде сказать, не очень боевой: долгие месяцы недоедания превратили их из привычных русскому взору упитанных и холеных господ в костлявые пугала с бледными лицами, провалившимися в черноту глазами и обвисшими усами. Михаил, увидав их, тотчас вспомнил умирающего в темнице Патриарха, и поймал себя на злой мысли: «Что ж вы, паны, не думали, как отплатит вам за это Господь?!».
Осаждавших было немногим больше двух сотен, но они не вызвали у воеводы больших опасений, и даже будь поблизости засада — от этих полупризраков его ополченцы уж точно сумеют отбиться.
— Вперед! — крикнул Шейн, взмахивая саблей, на которой еще не успела засохнуть кровь гайдуков.
Разметав десятка два испуганно заметавшихся перед его конем ляхов, Михаил перемахнул через дымящиеся бревна разрушенного сруба и оказался прямо среди сечи, хотя назвать это сечей было нелегко: человек шестьдесят истощенных, оборванных стрельцов и горожан отчаянно отбивались, кто топором, кто саблей, а больше простыми дубинами от наседавших на них, таких же тощих и замученных поляков.
Роман посвящен жизни и творчеству Огюста Монферрана (1786–1858), одного из крупнейших архитекторов XIX в., создателя Александровской колонны, Исаакиевского собора и многих других архитектурных сооружений.Роман Ирины Александровны Измайловой рассчитан на широкий круг читателей, но в особенности будет полезен тем, кто интересуется историей русского искусства и культуры в целом.Для широкого круга читателей.Издание осуществлено за счет средств автора.
На фоне реальных исторических событий, знакомых нам лишь по древнегреческой мифологии, разворачивается действие этого фантастического остросюжетного романа. Автор превращает мифологических героев в живых реальных людей с реальными характерами, но дает им несколько иную судьбу, чем неведомые нам создатели древнегреческих мифов. Из существующих вариантов известного предания о Троянской войне, на основе которых было создано множество литературных произведений, гомеровская «Илиада» была более гениальной, чем остальные, но не более верной исторической правде, которой мы попросту не знаем...
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.
Исаакиевский собор – одно из самых удивительных зданий в мире. Его строительство растянулось на сорок лет (с 1818 по 1858 год). За это время Российскую империю потрясали бунты, стихийные бедствия и эпидемии, однако ценой многих жертв и вопреки тяжелейшим испытаниям главный Собор страны был построен и освящен. Роман Ирины Измайловой в увлекательной форме рассказывает подробную историю строительства Исаакиевского собора, а также биографию его гениального зодчего Огюста де Монферрана, чья жизнь, полная невероятных приключений, может затмить лучшие страницы книг Александра Дюма.
Конец XII века. Ричард Львиное Сердце не вернулся из Крестового похода. В отсутствие короля «старая добрая Англия» превращается в ад – осмелевшие от безнаказанности феодалы грабят и рвут страну на части, простонародье ропщет под гнетом двойных налогов, в лесах и на дорогах хозяйничают разбойничьи шайки, и повсюду гремит имя Робин Гуда, который слывет «благородным разбойником» и защитником угнетенных. Но что за польза народу от его «подвигов», расшатывающих и без того слабую власть и ввергающих страну в кровавую смуту? Станет ли простолюдинам легче, если вся Англия превратится в выжженную мятежами пустыню? Кто в состоянии обуздать бандитскую вольницу и спасти королевство от гибели? Лишь один человек – благородный сэр Эдвин, шериф Ноттингемский…Неожиданный взгляд на судьбу и деяния легендарного разбойника! Шокирующее переосмысление классического сюжета! Именно так Ридли Скотт (режиссер «Гладиатора» и «Царства небесного») задумал снимать свой блокбастер «Робин Гуд», премьера которого стала главным кинособытием года!
В руки молодого историка случайно попадают неизвестные древнегреческие свитки. Занявшись их переводом, ученый внезапно понимает, что стал обладателем уникального сокровища — записок современника или даже участника событий, известных ныне как Троянская война.И первая же рукопись раскрыла перед ученым историю самого известного из героев–гроянцев — Ахилла, историю, разительно не похожую на описанную в мифах. Сын мирмидонского царя Мелся с раннею детства был отдан на воспитание отшельнику и мудрецу Хирону и познал не только искусство боя, но и врачевания.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.