1612. «Вставайте, люди русские!» - [71]

Хельмут оценил смущение и горячность своего друга и от души расхохотался:

— Да-да, сейчас как раз — самое время знакомиться с князем. Наша одежда осталась в бане, значит у нас — замечательный выбор: либо, покуда князь не посмотрел в эту сторону, бежать, сверкая ягодицами, в предбанник и одеваться, либо выказать ему наше почтение вот так вот, как есть. Можно еще в невод завернуться — Пожарский ведь человек храбрый и не рухнет с коня, увидав парочку никсов, или, как у вас их называют, водяных.

— Тьфу ты, а ведь и правда! — Шейн невольно подхватил смех друга, представив себе этакое зрелище. — Ладно, бегать не будем, а попробуем все же пойти и одеться. Дело-то обычное — раз тут баня, то и голым мужикам самое место, а князь ведь не красна девица.

К счастью, они не успели никуда уйти. Едва начав выбираться из лодки, друзья вновь услыхали конское ржание и увидели, как по тому же береговому откосу вскачь летят трое казаков. В самом их появлении не было ничего необычного. Не удивляло и то, что они так погоняли коней: эти люди могли спешить к князю с каким-то срочным сообщением. Но опытный взор обоих бывалых бойцов разом отметил сильно запыленную одежду всадников. Может, конечно, издалека приехали. Но если это новые ополченцы, то чего ж они не в город скачут, а прямо сюда? Значит, кто-то успел им сказать, что главный воевода здесь? Тогда отчего не сопроводили? Кто-кто, а осторожный Козьма Захарович нипочем не послал бы к Пожарскому незнакомых людей без полдюжины стрельцов, да еще когда князь без доспехов и охраны. И никто из ополченских командиров не послал бы…

Все эти мысли вихрем промелькнули и у Михаила, и у Хельмута, а в следующий миг оба уже поняли, что привело сюда казаков: двое на скаку обнажили свои сабли, третий выхватил пистолет…

— Сзади! — что есть мочи закричал Шейн. — Берегись, князь!

Пожарский обернулся, успел стукнуть каблуками своего коня, и тот резко скакнул вперед. Всего одно движение, но оно спасло князя Дмитрия: выпущенная казаком пуля свистнула мимо его головы.

Но убийцы были уже в нескольких шагах, их кони влетели в воду, и оставалось, может быть, мгновение, может быть, два.

Уже потом молодой воевода и его друг корили себя за беспечность: в самом деле, как ни безопасно было житье в надежно охраняемом Ярославле, но все же за пределами Кремля нельзя было оставлять оружие так далеко от себя. А их мечи покоились на лавке в предбаннике, там же, где и одежда!

Впрочем, сейчас ни тот, ни другой об этом не думали. Хельмут мгновенно скинул с колышка петлю лодочной привязи, затем, схватив лежавшее в лодке весло, одним точным движением отпихнул ее от мостков и вытолкнул на середину заводи. Еще взмах весла, и лодка оказалась на реке, почти между князем Дмитрием и убийцами. Почти. Заслонить его они уже не успеют.

Михаил, между тем, подхватив второе весло, размахнулся, и что было силы, запустил его в скакавшего первым казака. Увесистая палка саданула убийцу по голове, тот качнулся, выронил саблю и, как мешок, рухнул в воду. Хельмут, в свою очередь, собирался бросить весло в другого казака, но тот был слишком далеко — на таком расстоянии его едва ли удастся оглушить. Тогда он подхватил со дна лодки невод, стремительно раскрутил над головой и метнул так ловко, что сеть накрыла не только убийцу, но и голову его коня, который от испуга шарахнулся в сторону, тогда как всадник, разразившись бешеной бранью, стал барахтаться в седле, пытаясь высвободить руки и саблю.

Князь Пожарский тоже не ждал, покуда все закончится. Он развернул коня и послал его навстречу третьему убийце — тому, который только что попусту выпалил из пистолета. Казак, понимая, что не успеет перезарядить его, тоже взялся за саблю, однако едва успел вырвать ее из ножен, как конь Пожарского грудь в грудь сшибся с его конем, и князь, не имевший при себе оружия, попросту врезал кулаком по красному, потному лицу казака.

Тот покачнулся, почти потеряв равновесие, попробовал было замахнуться саблей, но получил новый удар, еще крепче предыдущего, и тут уже не усидел в седле.

С берега, крича и размахивая руками, мчались в это время несколько человек стрельцов, охрана Пожарского, беспечно отставшая от князя, которому захотелось побыть наедине со своими мыслями. Каждый наверняка представлял себе, что учинит им Минин, когда узнает о случившемся. Хотя случившееся могло быть и куда хуже.

Глава 3. Его светлость

— Так что, Дмитрий Михайлович, подосланные оне! — спустя несколько минут доложил князю стрелецкий сотник Кондратий Семага. — Из Твери прискакали, паскуды, от пана Ходкевича, коему твоя милость покоя не дает. Золота отвалил этим христопродавцам столько, сколько в их шапки влезло, и еще столько же отсыпать обещал, если оне тебя убьют. Того, что Михайло Стрелец веслом благословил, мы не откачали: то ли захлебнулся, то ли от того, что башка разбита, только преставился он. А те-то, двое, те сразу все и рассказали. Дозволь, князюшко, мы их на кол посадим!

— Не дозволяю! Допросите про войско Ходкевича, что в Твери стоит. Все, что знают. А после повесить. И никаких чтоб колов.

Пожарский сидел на мостках, свесив вниз босые ноги, и старательно вытряхивал воду из своих нарядных сапог: она попала туда во время схватки князя с одним из казаков.