15 встреч с генералом КГБ Бельченко - [47]

Хочется отметить и такую деталь, что в начальный период войны к разоблаченной агентуре противника применялись самые жесткие меры. Ввиду отступления нашей армии и тяжелейшего положения на фронтах оперативные игры с использованием перевербованных вражеских агентов практически не проводились.

Бомбовый удар по КП

Командный пункт (КП) Западного фронта длительное время находился в районе железнодорожной станции Карсня, севернее Вязьмы. Из-за долгого пребывания на одном месте германской разведке, видимо, не составило труда установить местонахождение КП. Командовал Западным фронтом в этот момент генерал И. С. Конев.

3 октября 1941 года авиация противника нанесла по станции Карсня массированный бомбовый удар. Особый отдел фронта располагал агентурными данными о том, что гитлеровцы знают точное месторасположение КП Западного фронта. Однако надлежащих мер принято не было.

В этот день в районе командного пункта был сбит вражеский самолет. Летчик, майор люфтваффе, выпрыгнул с парашютом и был захвачен бойцами Красной Армии. Его срочным образом доставили в особый отдел Западного фронта, где его допросил лично Л. Ф. Цанава. Я также присутствовал при этом допросе. Летчик начал давать показания. После допроса Цанава ушел в штаб фронта, поручив мне обработать полученную информацию и направить ее на имя наркома внутренних дел СССР Л. П. Берия.

Только наш шифровальщик Новиков начал отправлять телеграмму, послышался гул моторов, и началась страшная бомбежка. Немногие успели добежать до бомбоубежищ. Рядом взорвалась бомба и разрушила дом, в котором мы находились. Я потерял сознание. Очнулся на пороге разрушенного дома, головой внутрь комнаты. На мне лежали деревянные обломки. Кое-как освободившись из завала, я попытался добраться до бомбоубежища. Однако мне этого сделать не удалось. Вражеские самолеты шли волна за волной, и бомбежка продолжалась очень долго. За всю войну я не раз попадал под бомбежку, но эта была самая мощная.

По окончании этого ада появились медсестры, оставшиеся невредимыми бойцы и командиры. Из высшего командного состава пропал дивизионный комиссар Лестев. Оказалось, что он завален бревнами, и его нашли только через несколько часов.

Меня, видимо, сильно контузило, так как я почувствовал сильную головную боль и тошноту. От госпиталя я отказался, хотя врач настаивал на этом. В ночь на 4 октября меня вызвал Цанава. Я еще был очень слаб, меня бросало из стороны в сторону. Цанава сказал, что по распоряжению генерала Конева мне и члену Военного совета Хохлову (бывший председатель Совнаркома РСФСР) нужно поехать в район населенного пункта Кардымово и найти 30-ю армию, которая попала в окружение и с которой не было связи.

В сопровождение нам дали двоих автоматчиков. 5 октября на машине мы поехали выполнять задание. Ехали мы лесистой местностью. Ночью услышали автоматные очереди. Фары у нас были выключены. Наши водители научились в ночное время обходиться без них. Мы остановились, вышли из машины и стали слушать. Вдруг в нескольких метрах раздался окрик: «Стой, стрелять буду!» Это были трое красноармейцев, находившихся в авангарде роты охраны. Командир роты нам доложил, что они прикрывают отход остатков 30-й армии. Мы распорядились, чтобы они здесь не задерживались и отходили, ввиду возможного полного окружения.

Мы поехали назад. Стрельбы больше было не слышно. Эта лесная дорога была отмечена на нашей карте. Начало рассветать. Двигаясь точно на восток, мы въехали в какую-то лесную деревушку. Не доезжая до нее, мы остановились и послали одного своего бойца в разведку. Оказалось, что здесь уже были немцы и, долго не задерживаясь, отправились в сторону Москвы. Таким образом, мы оказались в тылу противника.

В одном месте наша машина застряла в болотистой низине. В соседней деревне мы попросили лошадей или быков для того, чтобы вытащить забуксовавшую машину. Нам дали двух коров, благодаря которым машина выбралась из ямы.

Что самое удивительное, мы не встретили вражеских частей. Мы уже были в Подмосковье. В одном из населенных пунктов меня неожиданно окликнули. Обернувшись, я увидел своего старого друга генерал-лейтенанта Богданова. Впоследствии он стал первым командующим Резервным фронтом.

Мы остановились в одном из домов. После того как мы умылись, хозяйка дома, пожилая женщина, покормила нас.

— Эх, сейчас бы по рюмочке, — хитро посмотрел на меня Богданов.

— У меня пусто, — ответил я.

— Зато у меня есть, — сказал боевой товарищ и вытащил откуда-то полбутылки спирта.

Выпили мы по паре рюмок и заснули как убитые. Наутро двинулись дальше на восток. Как оказалось, КП фронта находился уже в населенном пункте Перхушково, недалеко от Москвы.

Там я разыскал особый отдел. Цанавы на тот момент не было. Переодевшись, мы доложили о своей поездке командованию. Конев нам сказал, что командование 30-й армии уже связалось с ним.

— Хорошо, что вы не попали к немцам, — сказал нам Конев. — Ведь вы практически прибыли из тыла врага.

У меня до сих пор вызывает удивление, с какой легкостью руководство фронта отправило нас, двух генералов, на задание, которое было под стать любому младшему офицеру.