15 встреч с генералом КГБ Бельченко - [21]

— Проходили бандиты?

— Проходили, — ответил.

— А куда?

— Вот по этой тропе.

И мы снова пошли за ними. Длилось это почти целый день. А там то перевал, то спуск.

Наконец я вижу — надо дать людям отдохнуть, да и лошади уже не могли идти. В общем, я их потерял.

Но это ничего, главное мы сделали. Банду все-таки потрепали, это неплохо было: кроме убитых на переправе, еще четверых ранили. И хотя упустили мы басмачей, банда распалась, рассеялась среди местного населения, в кишлаках ведь сплошные родственные отношения. После этого она уже не восстановилась, кто-то сдался, кто-то просто отсиделся, бросив басмачество. Мы потом выявляли басмачей через нашу агентуру и в каждом конкретном случае рассматривали, надо арестовывать или нет.

Агентура нам помогала во всех случаях. Мы вербовали агентов, используя их родственные связи, ведь бывшие басмачи и многие мирные таджики целыми семьями ушли в Афганистан. Там целые поселки появились по Пянджу. И мы свою агентуру туда посылали, приглашали из Афганистана нужных нам людей, посылая к ним родственников через границу. Те иногда даже сами подсказывали:

— Вон там мой родственник живет, он пользуется авторитетом, занимается торговлей, бывает в Кабуле…

— Так ты пригласи его к себе в гости.

И они действительно приглашали — переходил этот человек с нашей помощью через границу к своему родственнику, а тот обычно говорил:

— Ты приходи — там нарядов нет, а наряд вон там, там, там.

А перебраться через границу вовсе не легко. Только одна тропа — тут обрыв, Пяндж бурлит, а на другой стороне скала черт знает куда уходит; и чтобы перейти, надо на бурдюке переплывать.

И вот мы открывали коридор, и родственники с той стороны тоже приходили к своим — нелегально переправлялись. С нашей стороны приглашали их к себе в гости раз, другой… На первый раз хорошо угощали человека, чтобы пришел еще. Второй раз приходил, а то и третий — мы все это время изучали его по описаниям того, через кого действовали, а то и через другого агента. А потом вербовали этого человека, и он в свою очередь часто предлагал нам еще кого-то… Боялись, конечно, чтобы нам не подставили двойников.

Как правило, вербовка происходила исходя из материальной заинтересованности. Статья расхода у нас была — деньги выделялись именно для этой цели. Иногда их не хватало, но люди к нам все-таки шли, и наша агентура была вполне рабочей. Мы вербовали даже в расчете на глубокий тыл, до Кабула доходили. Но это, конечно, были люди более высокого положения.

У нас в отдельной комендатуре было два человека, которые специально занимались агентурной работой. Они имели агентов на той стороне Пянджа и оттуда приглашали к нам людей по различным обстоятельствам. Мы этим людям очень помогали. У нас свой магазин был, и в нем были такие товары, каких не было там, например, ситец. А ведь халаты у бедняков были ситцевыми (богатые носили шелковые халаты). И они могли купить у нас эту ткань, причем мы не ограничивали, когда хотели человека чем-то заинтересовать. Продавец был нашим агентом и старался поближе познакомиться с покупателями. Они потом приглашали его в гости, и он (конечно, нелегально) не раз переправлялся через границу и действительно ходил к ним в гости.

Из-за того, что агенты не знали русского языка, приходилось работать с переводчиком. С агентов подписку не брали, все было на доверии, а потом ведь все зависело от нас, мы агента могли провалить, и тогда свои же его ликвидировали бы. Все агенты это знали, и это их здорово сдерживало.

Через агентуру мы изучали погранохрану сопредельной стороны, что было очень важно знать. Агенты рассказывали, как там велась охрана, сколько человек на заставе и как они вооружены. Вся их застава — кишлацкая изба. А охраняли афганцы границу обычно так: группами человека по четыре, а то и по пять (самое малое по три), с ружьями, ходили по дозорной тропе, и мы их днем прекрасно видели. Так что охраняли они границу, можно сказать, неважно.

Изучали мы и гражданское население. Кроме того, была у нас пара агентов, которая занималась обычной челночной торговлей. Вот так и шла в Сарай-Комаре обычная работа по охране границы.

Тогда же наметились изменения и в моей личной судьбе. Летом 1929 года в 48-й погранотряд приехал начальник пограничных войск Среднеазиатского округа П. П. Бабкевич.

Он был поляк, лет сорока пяти, великолепный кавалерист, образованный человек. Он тогда три ромба носил.

Бабкевич был выше среднего роста, статный мужчина с пронзительным взглядом. Если он вникал в какое-либо дело, то познавал его до конца. Так же он относился и к охране границы, руководство которой ему было поручено. Могу с уверенностью сказать, что я не встречал больше на своем жизненном пути подобного человека.

Несмотря на огромную протяженность среднеазиатской границы, на сложность передвижения по ней (автомобильных дорог там не было, да и автомобилей тоже), П. П. Бабкевич, будучи большим начальником, верхом на лошади в сопровождении адъютанта и коневода исколесил всю границу от правого до левого фланга по нескольку раз.

В Ташкенте он редко бывал — все время на границе, по заставам. Память у Бабкевича была идеальная, он знал многих начальников застав по фамилиям (я уже не говорю о комендантах и о начальниках отрядов). Когда приезжал на заставу, собирал начальников отрядов определенного участка, заслушивал, инструктировал, указывал на недостатки, давал приказания, советы. Приводя примеры, мог в деталях рассказать, как организована охрана на какой-либо конкретной заставе. Он мог выступать и час, и два, и никаких бумажек в руках не было, все на память.