15 минут - [5]
Листая список контактов, вижу, что большинство имен мне знакомы. Дойдя до маминого, застываю. Руки трясутся так сильно, что я еле могу двигать пальцем по экрану.
Звоню.
Жду, кажется, целую вечность.
— Вы набрали Миранду. Сейчас я не могу подойти к телефону, но, пожалуйста, оставьте сообщение.
При звуках ее голоса у меня захватывает дух.
Бип.
Надо что-то сказать. Судорожно втягиваю воздух.
— Привет, мам. — У меня ломается голос. — Это я, Лара. Хотя ты, наверное, уже и так это поняла. — Смеюсь и вытираю руки об юбку. — Мне нужно с тобой поговорить, так что не могла бы ты мне перезвонить? Пожалуйста, это очень важно.
Я на полпути наверх, когда открывается входная дверь. Поворачиваюсь, с волнением ожидая увидеть маму, но вместо нее входят двое маленьких детей. На них одинаковые темно-синие блейзеры. Похоже на форму какой-то частной школы. Это мальчик и девочка. Оба блондины, и у обоих, как и у меня, голубые глаза. При виде меня они тепло, по-семейному улыбаются.
— Можно, мы посмотрим телевизор, пока не придет мама? — спрашивает девчушка.
Мама? У меня открывается рот, и я застываю, потеряв дар речи. В голове снова начинает пульсировать боль, и я крепко закрываю глаза. Мысленно вижу, как гоняюсь за этими двумя по парку, катаю их на качелях. Но как это возможно? Я же только что их встретила.
Майк бьет Молли по руке. Я откуда-то знаю их имена, словно воспоминания о них транслируются мне прямиком в голову.
— Лара никогда нам не позволит. Она всегда заставляет нас сначала сделать домашнее задание.
— Правильно, — с облегчением вздохнув, отвечаю я. — Идите делайте домашку.
Взъерошиваю ребятишкам волосы, потому что у меня ощущение, что так надо.
Оставаясь на лестнице, наблюдаю, как они, не переставая болтать, усаживаются на пол за кофейным столиком и вытаскивают из рюкзаков книги и тетради. Их щебет такой легкомысленный и такой нормальный. Я крепче стискиваю перила. Мне всего лишь хотелось, чтобы вернулась мама, но столько всего изменилось. Теперь у меня есть семья, и все из-за того, что я изменила одну маленькую вещь. Ну ладно, может, не такую и маленькую.
Закрываю глаза и вижу лицо Рика. Он предостерегал меня, чтобы я не рисковала нами, нашим будущим. Кажется, я все-таки это сделала.
Рик.
Но зато у меня есть мама.
В задумчивости прикусив губу, нахожу наверху свою комнату. Боюсь, что она будет похожа на дворец принцессы из розовой сладкой ваты, но стены здесь белые, и единственным розовым пятном оказывается покрывало на кровати. Комната больше, чем целая квартира, в которой жили мы с папой. В ней даже есть балкон, выходящий на маленький внутренний дворик.
Покопавшись в шкафу, нахожу джинсы и футболку. Футболка впечатляет количеством девчачьих кружавчиков, но это лучше, чем ничего. На ярлыке написано «Гуччи», а толстовка, которую я выхватываю с полки, от «Джуси кутюр». Я одеваюсь по последней моде. А нельзя мне вернуть мои отвратительные тряпки из «Уолмарта»?
Натягиваю одежки и ловлю свое отражение в зеркале в полный рост. Выгляжу я так же, как раньше, но мои волосы… Кудряшек больше нет, все локоны выпрямлены. С чего бы мне выпрямлять волосы? На туалетном столике лежит утюжок и стоит столько косметических средств для волос, что можно открывать собственный салон. В этом нет никакого смысла. Мне же нравится, что у меня такие же кудри, как у мамы. Зачем так мучиться, чтобы их распрямлять?
Внизу хлопает входная дверь, и я подскакиваю.
— Папочка дома! — звенит голосок Молли.
Папочка. Я тут же мысленно представляю своего добродушного отца с каштановыми волосами и радостной улыбкой. Хотелось бы мне рассказать ему, что я сделала, но нельзя.
Вылетаю из комнаты и сбегаю вниз по лестнице. Не могу дождаться, когда снова увижу и обниму папу. Спустившись, обнаруживаю, что он обнимает моих брата и сестру. Я замираю.
Ко мне поворачивается блондин.
Незнакомец.
Я превращаюсь в ледяную статую.
— Как прошел день, принцесса, хорошо?
Все внутри переворачивается. Мне хочется сбежать. Где, черт возьми, мой отец?
Глава 3
Этот мужчина, незнакомец, вместо которого я ожидала увидеть своего отца, целует меня в лоб и улыбается, словно знает меня, словно это он меня вырастил. Чувствую, как накатывает тошнота.
— Мне нужно сделать уроки, — спокойно говорю я. — Когда мама будет дома?
Незнакомец сверяется со своими золотыми часами. Все в нем совершенно — от дорогого серого костюма до итальянских туфель. Я не знаю его имени, но он великолепен, и я его ненавижу. Он виноват, что папы здесь нет. Я спасла маму для себя и папы, а не для этого придурка. Мне плевать, кто он — хоть сам дьявол, — я никогда его не признаю.
— Не раньше, чем через несколько часов, — отвечает он. — Должна вернуться, прежде чем ты ляжешь спать. Все хорошо?
— Да, просто хочу ее увидеть.
— Если тебе нужно поговорить, я всегда здесь.
Молча киваю, ибо выдавить что-либо в ответ просто не могу. Ненавижу его сочувствующие глаза! Убегаю в свою комнату и, притворив дверь, прислоняюсь к ней. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох, а когда открываю, вижу стол с ноутбуком. Наконец хоть что-то знакомое! Я смогу поискать в интернете информацию о папе и Рике. Может быть, пойму, что случилось.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.