15 минут - [11]

Мне хочется остаться и просто смотреть на нее, но я послушно встаю. Поворачиваюсь в дверях.

— Люблю тебя, мам.

На секунду она застывает с открытым ртом.

— Я тебя тоже люблю, малышка.

Выхожу из кухни и вижу Джекса в гостиной. Он копается в каких-то бумагах.

— Спокойной ночи, — говорю я ему.

— Спокойной ночи, милая. — Поднимаясь по лестнице, я чувствую, как он провожает меня взглядом.

Оказавшись в комнате, переодеваюсь в пижаму и начинаю анализировать ситуацию. К завтрашнему дню я должна знать о себе все, что только можно. Замечаю выстроившиеся на комоде награды по софтболу и боулингу. Боулинг? Морщу нос. Где такое видано? На книжных полках стоят любовные романы и детективы. Ну хоть это не изменилось.

Под кроватью обнаруживаю желанную сокровищницу — фотоальбом. Листая страницы, нахожу наши с близнецами и Джексом семейные снимки. Те, что с мамой, заставляют меня улыбнуться. Я игриво позирую в платьях, одетая с иголочки, будто светская львица, которая полна решимости избавить мир ото всех цветов, кроме пастельных.

Но на моем лице румянец и цветет улыбка. Я выгляжу счастливой. По-настоящему счастливой.

Очень много фотографий, где мы с мамой и Джексом. Я целую его в щеку и помогаю ему задувать свечи на именинном торте. Мы празднично одеты и, судя по фону на заднем плане, кажется, где-то в тропиках или на корабле. Крепко закрываю глаза и мысленно переношусь в последний день рождения папы, моего настоящего отца.

Квартира настолько мала, что кухонный стол стоит впритык к дивану, и наш пес скулит из-под стола. Папа высокий, сильный и мужественный, но на нем желтый именинный колпак, и он глупо ухмыляется, тряся завернутый подарок.

— Это не бомба. И не «Лего».

— Не «Лего», — весело соглашаюсь я.

На мне удобная старая толстовка, я не накрашена, но улыбаюсь. Папа говорит, что это единственный макияж, который мне нужен.

Он открывает коробку и обнаруживает там несколько паровозиков для его игрушечной железной дороги. Папа строит ее много лет — у него никогда не хватает на это денег. Его глаза затуманиваются, и, конечно, винить в этом можно только аллергию.

— Лара, это же фантастика! Спасибо, девочка.

Тянусь через стол, и мы обнимаемся. Перед нами пустые тарелки из-под макарон с сыром и маленький торт со свечками, на которых пляшут праздничные язычки пламени.

— Загадай желание, — предлагаю я.

Интересно, что он загадает? Я вот из года в года задумываю одно и то же.

Папа улыбается и задувает свечи. Я хлопаю в ладоши, а папа вытаскивает вилки и тарелки. Десерт подан.

— Что ты пожелал? — спрашиваю я, слизывая с ложки остатки мороженого.

— Проводить больше времени с тобой.

Папа подмигивает и ласково гладит мою руку. Он поднимается, и ножки стула скрипят по полу.

Надув губы, я наблюдаю, как он натягивает сюртук швейцара. В этот раз обеденный перерыв закончился слишком быстро.

— Папа…

Он целует меня в макушку.

— Именинный обед вышел потрясающий, Лара. Поговорим утром перед школой, ладно?

Вымученно улыбаюсь.

— С днем рождения.

Печаль в глазах заставляет папу казаться старше, чем несколько минут назад. Дверь за ним закрывается, и гулкое «Бум!» эхом разносится по квартире, оставляя меня в оцепенении. Искра скулит и трется о мою ногу. Наклонившись, треплю его по спине.

— Я это исправлю. Я собираюсь это исправить для всех нас.

Отношу тарелки к мойке и соскребаю остатки в мусор. Нахожу поздравительную открытку, которую папа выбросил, так и не распечатав. Так же, как и каждый год. На конверте изысканная наклейка с обратным адресом. В углу заглавная J с эффектной завитушкой. Раздумываю, не посмотреть ли, от кого открытка, но все же решаю уважать папину личную жизнь. Смахиваю остатки торта прямо на конверт и ухожу.

Теперь я сожалею, что не прочла тогда ту открытку. С шумом захлопываю фотоальбом. Раздается звонок мобильного. Выуживаю телефон из сумочки. К счастью, это не Донован, а Кристина. Она была одной из моих ближайших подруг, и я рада, что кое-какие вещи не изменились.

— С тобой все хорошо? — поспешно спрашивает она.

— Я в порядке. — Вкладываю в голос как можно больше энтузиазма. — Только-только добралась домой. Так устала! Похоже, новости быстро разлетаются.

— Конечно, если выясняется, что ты в госпитале, Лара! Должно быть, это такой стресс. Ты уверена, что все хорошо?

— Да куда ж я денусь? Ладно, я пошла спать. Поболтаем завтра.

— И о симпатичных докторах, которых ты видела, да? — Она заразительно хихикает, и я, не выдержав, начинают хихикать вместе с ней. — Может, наберешь Дона и пожелаешь ему спокойной ночи? Он очень волнуется. Ты не берешь трубку, когда он звонит.

Досадливо морщусь.

— Извини. Я… не в настроении. Может… ты позвонишь вместо меня?

— Что?! — Такое ощущение, будто я попросила ее поменять проколотую шину. — Ты просто обязана хотеть с ним поговорить.

— Ну, я правда не хочу. — Закрыв глаза, молюсь, чтобы она не подняла по этому поводу шум.

— Хорошо, хорошо. Но лучше бы тебе завтра рассказать, что между вами происходит. Особенно, если есть пикантные подробности.

Глупо улыбаясь, закрываю крышку телефона и, в последний раз глянув на фотоальбом, засовываю его под кровать. Чувствую, как он во что-то упирается.