140% - [93]

— Я страшно хочу тебя, — просто и откровенно сказал он. — Ты не понимаешь, как красива.

— Не надо, — почти выплюнула я и убежала в прихожую.

На второй попытке выехать самой из подъезда я оставила эти усилия и позволила Матвею помочь мне. Почти до самого дома мы шли молча, оба угрюмые, погружённые в себя.

Уже стемнело, фонари бросали отчётливый жёлтый свет вокруг. Всё казалось гротескным и ненастоящим. Прохожих почти не было, только поднявшийся ветер и больше никого.

— Может, ещё немного постоим возле подъезда? — несмелым, срывающимся голосом сказал Матвей, отчего моё сердце дрогнуло.

Я неуверенно пожала плечом и остановилась, стискивая ручку коляски.

— Ты извини меня, — выдохнул он. — Не знаю, что на меня нашло. Хотя нет, знаю. Я по-прежнему хочу тебя, не могу находиться с тобой рядом, как посторонний и…

Я молча смотрела на его лицо, облитое светом уличного фонаря, такое растерянное и печальное, и боролась с тем, чтобы самой не поцеловать его.

— Знаю, я сглупил, теперь я это понял, — тяжело закончил он.

— А я нет, — тихо произнесла. — Я не жалею, что они родились.

Он искренне улыбнулся: — Я тоже, они такие… Настоящие.

Я рассмеялась.

— О да, они меняют реальность и сознание, особенно ночью, жаль, что ты этого не видишь, — добавила я.

Матвей протянул руку и чуть сжал кончики моих пальцев, которые уже успели замёрзнуть.

— Когда я буду звонить, пожалуйста, бери трубку, ладно?

Меня как будто окатило чем-то горячим и ярким, я шагнула к нему, пока разум не преобладал над чувствами, и, обвив его шею руками, поцеловала. Мы долго не могли оторваться друг от друга, пытаясь продлить это мгновение близости.

— Я возьму трубку, — прошептала я.

Дима захныкал, разбудив брата, и тот, не став церемониться, стал кричать во всё горло. Матвей под эти сводящие с ума звуки, помог нам зайти, потом остался, чтобы искупать мальчиков.

После, покормив их и уложив спать, мы с ним вдвоём пили на кухне чай с блинами, которые пожарила моя мама вечером. Матвей смеялся и говорил, что до сих пор не может привыкнуть видеть здесь отца в домашней одежде и с малышкой на руках.

Он ушёл за полночь, а до этого мы снова целовались в подъезде, как подростки. Я чувствовала, что наши неоднозначные отношения готовы начаться вновь.

* * *

Матвей проходил практику в отделении травматологии больницы скорой помощи имени Склифосовского. Ему очень повезло и с куратором практики, и с заведующим отделением, который был молод и энергичен. На три недели было полное погружение в нелёгкую жизнь больницы: его допускали к операциям, чтобы поприсутствовать, ему доверяли разные медицинские манипуляции, он был свидетелем огромного числа случаев, иногда очень непростых, и это сильно изменило его отношение не только к будущей профессии, но и к отцу. Каждый вечер, без сил приходя домой, он садился записывать в практикантский дневник всё, что с ним произошло за день, а внутри крутилась одна и та же мысль — отец руководил хирургическим отделением… Руководил! А у него сегодня вспотели ладони во время операции, когда у пациента начались судороги, и врачи занервничали.

Иногда дни казались бесконечными, когда было особенно страшно, а иногда пролетали, как один миг, потому что студентов ставили в помощники медсестре делать уколы и капельницы, и приходилось несколько часов подряд только этим и заниматься.

И ещё. Он звонил Тоне.

Она тоже проходила практику в НИИАПе в гинекологическом отделении, но там к студентам относились строже, и дальше процедурного кабинета и клизменной их почти не пускали. Хотя она и говорила, что ей интересно, ведь кураторы и врачи всё равно делились со студентами опытом, позволяли присутствовать на планёрке.

Матвей чувствовал особую близость с ней, и это захватывало всё больше. Она сильно притягивала, как девушка, у них одна будущая профессия, одни интересы, и двое детей, которые очень быстро росли и менялись.

Ближе к августу, когда он после практики сдал последний экзамен, неожиданно позвонила Стефания. Матвей долго не брал трубку, подумав, что нужно игнорировать, но тут же решил, что это по-детски и ответил. Она была зла на том конце связи.

— Через пять минут жду у подъезда, — отрывисто произнесла женщина, цедя слова сквозь зубы.

Матвей разозлился тоже. Эта женщина не давала выбора — она брала нахрапом, и он чувствовал себя школьником, тайно встречающимся с женщиной-вамп. Походив по комнате, как зверь в клетке, он выключил телефон и никуда не пошёл. Пусть думает о нём, что хочет. Пусть это будет и по-детски, но с ней у него всё.

На следующий день он купил билет на самолёт и вечером собирал вещи, рассчитывая провести дома больше месяца. Его ждала Тоня, мальчишки и даже крохотная сестрёнка.

Руслан сегодня сдал экзамен, и тоже собирался, только в штаты, куда его пригласили на съёмки линии спортивной одежды — его нестандартная внешность приносила больше выгоды, чем жизнь студента медвуза. Так говорил Матвей, подшучивая над другом.

В дверь комнаты кто-то вошёл без стука и подошёл вплотную.

— Да бери этот лосьон, если хочешь, я серьёзно, дарю.

Матвей думал, что это Руслан, который забыл купить в магазине лосьон после бритья, и спрашивал его у Матвея минуту назад. Но за спиной стояла Стефания в ультра-коротком платье, с агрессивной улыбкой на лице и совершенно дикими глазами.