140% - [5]

С того вечера они стали видеться тайно от всех, и никогда Тоня его не упрекала, что он ещё не порвал с Кирой, не спрашивала об этом и не требовала повысить свой статус. Ему даже было её жаль. Она походила на человека, который давно перестал верить людям и так сильно разочаровался в них, что не ждёт доброты или любви. Он просто живёт.

За сегодняшний вечер он твёрдо решил расстаться с Кирой, которая уже начала что-то подозревать и спрашивала его о том, не появилась ли у него другая. Ему было в тысячу раз приятнее быть рядом с Тоней шестьдесят минут, чем целый день с Кирой. Странно, неужели он такой ветреный? Всего за несколько месяцев забыл одну девушку и увлёкся другой. Никогда бы не подумал, а если бы узнал его сверх умный и сверх серьёзный отец, схватился бы за голову. Сказал бы, что это у Матвея от матери, никчёмной красавицы, улетевшей жить в Штаты с молодым любовником.

От направления его мыслей разболелась голова, и когда он подошёл в темноте к высокому забору, опоясывающему частную территорию коттеджа на шесть квартир, он уже тёр виски, чтобы справиться с нею.

Неожиданно со стороны гаражей, расположенных на территории их дома, к нему вышел отец, хмуро и внимательно оглядывая взъерошенные волосы сына. Несколько минут назад их гладила и трепала очень страстная и красивая девушка, и при мысли об этом Матвей улыбнулся, несмотря на боль в висках.

Его отец был очень высоким и чуть сутулым мужчиной за сорок. После того, как их бросила мать, он ни с кем не встречался, и Матвей подозревал, до сих пор переживал предательство и ненавидел женщин. Егор Ильич имел учёную степень доктора наук медицины и занимался практикой в Медуниверситете — заведовал отделением хирургии. Одно время хотел переехать в Москву, но передумал, не захотев что-либо менять.

— Что-то ты поздно, — устало произнес он.

Лицо его выражало крайнее недоверие, и от этого Матвей тяжело вздохнул. С недавних пор они с отцом как будто разговаривали на разных языках. Всю жизнь он готовил сына для блестящего будущего в медицине, а Матвей не был уверен до сих пор, нужно ли ему это. На этой почве и происходили неприятные разговоры и даже ссоры. Отец попрекал его беспечным безбедным детством, приводил свой пример, когда он начинал с санитара в БСМП-2 и так далее. В итоге Матвей уезжал учиться в Москву, в МГМУ им. И. М. Сеченова, и это было уже точно. Так хотел отец.

— Тренировка по баскетболу, — небрежно бросил Матвей и добавил, — а ты рано.

— Да, сегодня разгрузочный день, и такое бывает, — попробовал улыбнуться Егор Ильич, и это выглядело даже как-то странно на его каменном смуглом лице. Очень тёмные карие глаза были будто воспалены то ли от бессонных ночей, то ли от напряжённой работы.

Они зашли в свой подъезд, в котором пахло цветами, распустившимися в свете узких окон, и Матвей уже подумал, что отец смягчился после последней стычки сегодня утром, но нет, это было бы слишком просто.

— Я не видел твоих контрольных по химии, не даешь просмотреть, ты что, не готовишься? У тебя ведь западает неорганика, и это огромная проблема.

Матвей сбросил рюкзак у двери и молча прошёл в ванную у входа, чтобы помыть руки. Под ноги ему бросилась абсолютно белая персидская кошка Николь, его любимица. Она громко мяукала, проголодавшись и истосковавшись в одиночестве.

— Я сделаю. Просто времени не хватает. В выходные покажу тебе, точно.

Когда он вышел и взял наконец кошку на руки, увидел на лице отца так ненавидимую им пренебрежительную ухмылку, которая всегда уничтожала морально. И похоже, она у него была так же естественна, как и тёмные глаза.

— Ты провалишь экзамены, на курсы ты не захотел ехать, — уже зло сказал Егор.

— Па, ну как это возможно? Мне школу надо окончить. Кто меня отпустит?

— Всё решилось бы.

— Я и так поступлю…, - примирительно сказал Матвей, но тут же зажмурился от боли в голове, потому что отец закричал. Николь у него на руках дёрнулась и соскочила вниз, поцарапав руку хозяину.

— Тогда какой, к чёрту, баскетбол? Что за дурь, осталось пару месяцев до экзаменов в школе, а потом сразу туда? Ты хоть понимаешь, сколько это времени? Ты ничего не успеешь!

Матвей постоял молча, опустив голову, чтобы самому не завестись, а потом пошёл на кухню.

— Кто она? — услышал он за спиной голос отца, и его рука дрогнула, когда попытался налить себе сока в стакан.

— О ком ты? — спросил он и помрачнел.

— Та девчонка, с которой ты спишь. У тебя это на лице написано, и про баскетбол мне можешь не рассказывать.

— Ладно, — кивнул Матвей и повернулся, встретившись своими серыми глазами, доставшимися от матери, с обсидиановыми — отца. — Не буду. Какая разница — кто она?

По лицу отца пробежала волна насмешки.

— Вот именно. Я об этом и хочу тебе сказать. Она никто и ничто, ты скоро будешь строить свою судьбу…

— Чем тебе не нравится наш медуниверситет, не пойму. Сюда даже арабы едут учиться, — спокойно пожал плечами Матвей. — Всегда славился и…

— Потому что в Москве у тебя будут другие возможности и перспективы, и я тебе помогу, если надо. Но поступить и сдать экзамены ты должен сам, и подготовиться к ним тоже. Так что о своей подружке надо забыть, пора уже сосредоточиться.