140% - [37]

— Я вот тебя оставляла одну с семи месяцев, а что мне было делать? Или с собой брала, — громко убеждала Наталья Ивановна Лизу, скрючившуюся за кухонным столом. В последнее время она почти не ела, не хотелось. Молоко из-за этого пропало, а на смесь денег уходило ой, как много. Потому мама и взъелась.

На её слова Лизе хотелось бы многое сказать, но она молчала, опустив глаза в кружку. За последний год, а ведь прошёл ровно год, счастлива она была только два раза — когда встречалась с Ромой, и у них всё было гладко, а потом в ночь, когда родила Пашу.

Вся её жизнь так изменилась и до сих пор напоминала странный фильм, который хочется досмотреть только из принципа и потраченного на него времени, чтобы узнать, чем же кончится.

Сначала Лизе показалось, что иметь ребёнка от любимого — прекрасно, и забеременела в уверенности, что он только обрадуется. Она не делала это специально, просто ничего не предпринимала, чтобы это предотвратить, каждую близость ощущая волшебство, а это и правда было оно — чудо появления новой жизни от любви.

Но он почему-то не понял её, обвинив, что девушка сделала это намеренно, раз хотела, а ему не сказала. Лизе на это нечего было ответить, она была правда уверена, что если и случится беременность, то мужчине лучше говорить после, потому что они так устроены, они никогда не будут готовы к этому.

Рому она шантажировала и правда угрожала ему не потому, что хотела наказать или напугать, а потому что так посоветовала мама. Наталья Ивановна, догадываясь, что парень — новая восходящая звезда криминала и при деньгах, решила заставить его жениться на Лизе. Но он уехал, сказав, что очень сильно разочарован в девушке.

Лиза чувствовала, что мама управляет её жизнью, пытается руководить везде и во всём, и единственное, где девушка стала противостоять ей, был сын. Она не собиралась его опаивать водкой, чтобы он не мешал жить, как не собиралась и бросать одного дома, чтобы заработать. Девушка не замечала, но в последнее время её голова мучительно работала над вопросом — как жить дальше. Мама постоянно подталкивала, поучала, злилась, кричала, доводила до истерики, и иногда казалось, что внутри не осталось никаких эмоций. Но это было не так.

Лиза всё время думала, и однажды глухой ночью, когда ветер свистел над их крышей, а жили они на четырнадцатом этаже, ей пришла в голову простая и ужасная мысль. А что, если разом всё это закончить? И для себя, и для сына, который никому, кроме неё не нужен? Сколько ей ещё терпеть мамины заходы и какие вообще есть для неё пути? Может быть, нужно было об этом подумать, ещё когда Паша был у неё внутри…

Она совсем не была религиозным человеком, и её не пугали разговоры о том, что самоубийцы попадут в ад. Ей хватало мамы, которая считалась религиозной и даже ходила в храм, а на деле всё это было только шоу. И купание в проруби в январе, а потом водочка на грудь, и пасхальные куличи к Пасхе, а после море дешёвого креплёного вина.

Больше Лизу волновало, что забрав с собой Пашу, она станет убийцей. И неважно, что ребёнку она хочет только добра, потому что в этом мире он его не увидит. Разве только если его усыновит хорошая пара, но ведь не будет этого, его упоит до смерти родная бабка, или с ним произойдёт что-нибудь хуже по её вине.

Да, может быть, будущее есть, но по мнению Лизы, ей до него просто не дожить. С каждым новым разговором к тону мамы добавлялось злости, и девушка ждала, что произойдёт что-нибудь плохое, это как будто висело в воздухе. Идти ей с Пашей было некуда, да и не на что.

Конечно, она никому не говорила о том, что её сживает со свету родная мать, что к внуку бабушка уже давно не подходила и только раздражалась в его сторону, что сил бороться или отстаивать как-то свою жизнь у неё нет, и что она хочет умереть.

Мысли о смерти в час, когда все спали, а она просыпалась, чтобы покормить и укачать сына, были реальнее с каждым днём. Они сначала пугали, потом стали привычными. Едва разлепив веки, девушка смотрела на круг света под настольной лампой, стоящей на полу вместо ночника, смотрела сухими воспалёнными глазами. Она не плакала, а слушала этот сумасшедший ветер, воющий в вентиляции и стучащий жестяными воздуховодами на крыше. В такие минуты жизнь казалась искрой в вечности. И хотя девушка не верила в Бога, милосердного и доброго, она верила в силу жизни. Её жизнь была хилым ростком, неудачной попыткой, не сложившейся и несчастливой. А вот жизнь сына — крупненького, здорового малыша была сильна и властна. Лиза чувствовала, что не может обрубить её, или вмешаться в его судьбу. Пока ей казалось, что у маленького мальчика, сопящего под тонким одеяльцем в кроватке, взятой у соседей, есть будущее. Пока так казалось.

И Лиза тяжело проваливалась в сон, видя нехорошие сны.

То, что снова появился Рома, её сначала обрадовало, возникли мысли, что он простит её за глупый шантаж, но девушка знала разницу между реальностью и мечтами. Такой человек, как Рома, никогда бы её не простил, да и что ему не нужен ребёнок, он сказал ещё на её шести неделях. Когда Тоня сообщила, что он хочет видеть сына, Лиза разозлилась. По её мнению, он сделал свой выбор и глупо разговаривать об этом снова.