14-я танковая дивизия, 1940–1945 - [140]

Как всегда происходило в таких случаях, и на этот раз новое формирование и доукомплектование подразделений было связано с многочисленными перемещениями командного состава. Полковник Грессель, который раньше долгое время командовал 108-м панцер-гренадерским полком и даже какое-то время замещал командира дивизии, сменил полковника Юргенса на посту исполняющего обязанности командира дивизии. Должности командиров 103-го и 108-го панцер-гренадерских полков заняли майоры Шён и Ядтке. Тем самым старшим по званию командиром полка стал командир артиллерийского полка полковник Хёрнеман, что полностью соответствовало значению артиллерии в оборонительных боях. Но сильнее всего изменения коснулись командного состава рот, который в течение марта был обновлен почти наполовину.

Правда, внешне все эти изменения были малозаметны. Командиры пехотных дивизий, занимавших оборону на рубеже реки Вартаи, при установлении связи, на совещаниях и во время взаимных посещений не скрывали радости, когда узнавали, что такая испытанная в боях «пожарная команда Курляндии» стоит у них за спиной в полной боевой готовности. Только однажды они были сбиты с толку, когда в целях маскировки старая эмблема дивизии была снята и заменена белой буквой «G». Они не знали, как жалели об отсутствии старой эмблемы дивизии в первую очередь ветераны нашей родной 14-й танковой дивизии, которые с 1941 года сражались, побеждали и умирали под этим отличительным знаком. Они успокоились лишь тогда, когда наши остряки убедили их в том, что смело сражаться можно и под этим «гадким Г».

До конца апреля были созданы все предпосылки к тому, чтобы эти утверждения не остались пустыми словами. Напряженная боевая подготовка, во время которой часто приходилось импровизировать, принесла свои плоды. Штабные учения, занятия на картах, доклады, которые обобщали приобретенный опыт и делали его общим достоянием; учебные сборы, тактические учения и боевые стрельбы в небольших масштабах; операции по борьбе с партизанами и вражескими разведывательными группами плюс к этому — работы по оборудованию позиций в непосредственной близости от линии фронта. Все это повысило боевую мощь дивизии и предоставило молодым бойцам возможность привыкнуть к особым боевым условиям в Курляндии и усовершенствовать свои военные умения и навыки.

Подразделения дивизии занимали свои позиции прикрытия и с нетерпением и тревогой ожидали, как же будут развиваться события.

Глава 24. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ И КАПИТУЛЯЦИЯ (май 1945 г.)

Уже давно минул месяц, тот срок, который русские прямо-таки с педантичной точностью выдерживали, прежде чем повторить свое наступление, но на фронте все по-прежнему оставалось спокойно. И хотя наша разведка обнаружила, что Советы подтянули к линии фронта свои артиллерийские и минометные соединения, однако никак не удавалось установить ни направление главного удара, ни время начала наступления. То тут, то там прощупывание наших позиций разведывательными дозорами, бои местного значения, в которых противник обычно задействовал не больше роты, привычные огневые налеты разной силы и регулярные ночные бомбежки «придорожных ворон» — легких русских самолетов У-2 — в ближнем тылу. И это было все. Невольно на ум приходили слова пленного советского капитана: «У нас есть время. Мы можем подождать. Все решается не здесь, а в Берлине и на берегах Одера и Эльбы».

И действительно, согласно последним, довольно противоречивым сводкам вермахта, фронт на Одере был прорван. Войска маршала Жукова уже вели бои за Берлин, а с запада, по направлению к Эльбе стремительно наступали американцы и англичане.

Не утихали слухи о том, что такому развитию событий способствовали предательство и саботаж. Нам казалось просто невероятным, что в других районах боевых действий немецкие войска не смогли остановить противника так, как это было сделано в Курляндии. Лишь немногие офицеры и солдаты 14-й танковой дивизии знали, что Курляндия была единственным участком фронта, который защищали опытные и прекрасно зарекомендовавшие себя в боях на Восточном фронте дивизии, и что почти на всех остальных фронтах боевые части состояли в основном из разношерстных и плохо вооруженных подразделений фольксштурма, военизированных формирований полиции, гитлерюгенда и «Трудовой повинности», кое-как поддерживаемых от полного развала остатками разгромленных полевых дивизий.

Заботы о судьбе своих близких как никогда прежде угнетали главным образом тех солдат дивизии, кто был родом из Средней Германии[31]. Понятно, что они постоянно задавались вопросом: «Почему же нас не отправят сражаться в Германию, как другие дивизии, ведь очевидно, что на родине нужен каждый солдат?»

Наряду с этим постоянно росло напряжение: «Будут ли русские вести себя так же спокойно и в дальнейшем? Будет ли у нас возможность своевременно и без больших потерь провести эвакуацию, если поступит приказ?»

В этом состоянии с трудом подавляемого волнения и нервозности сообщение о смерти Адольфа Гитлера произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Даже на этом фронте, лежавшем в стороне от арены главных событий, со всей очевидностью обнаружилось, что вплоть до последних дней все основные импульсы исходили в конечном счете от него. Безразлично, вытекали ли они из разумных соображений, или являлись плодом больного воображения человека, решившего в последней, отчаянной попытке противостоять приближающемуся со всех сторон злому року увлечь за собой в бездну весь германский народ. После крушения центральной власти, с которой войска были связаны по меньшей мере военной присягой, казалось, что хаос и катастрофа неизбежны и являются всего лишь вопросом времени. И первые меры нового правительства Дёница, о которых вскоре стало известно, по всем прогнозам годились лишь для того, чтобы получить небольшую отсрочку, и были не в состоянии оказать длительного влияния на ход событий.