14-я танковая дивизия, 1940–1945 - [139]

Во второй половине марта по мере просыхания дорог, которое, правда, из-за частых дождей шло довольно медленно, боевая деятельность начала возрастать и в конце концов превратилась в 6-ю Курляндскую битву. Однако после семидневных боев это сражение буквально утонуло в грязи, так и не приведя ни к каким существенным передвижениям линии фронта.

На этот раз 14-я танковая дивизия принимала лишь незначительное участие в боях и была передислоцирована на тыловой рубеж севернее изгиба реки Вартавы, чтобы прикрыть самые опасные участки фронта юго-восточнее городка Дурбен и железнодорожную линию. Тем самым дивизия снова оказалась — да разве могло быть иначе! — на наиболее вероятном направлении главного удара противника в предстоящем сражении. Поскольку после того, как на юге оттаяло болото в долине Вартавы и превратилось в обширное непроходимое естественное препятствие, ближайшие к русским переправы на запад находились как раз в районе Дурбена.

Штаб дивизии разместился в лесу между хутором Гелзи и железнодорожной станцией Илмая. Гренадеры оборудовали блиндажи и позиции охранения южнее железнодорожной линии Падоне — Илмая. Танки расположились по обе стороны от шоссе Илмая — Берзукрогс. Огневые позиции артиллерии находились главным образом южнее железной дороги вблизи станции Падоне, а позиции зенитно-артиллерийского дивизиона частично располагались в этом же районе и частично на оборонительном рубеже у проходившей по холмам дороги Каграс — Калнакрогс, где держал оборону и 60-й зенитный полк под командованием полковника Буллы. Штабы и подразделения снабжения отдельных воинских частей разместились вдоль шоссе Мазилмажа — Гелзи — Бункас — Дурбен, квартирмейстерство и другие штабные службы находились в районе Газенпот — Рокайзи. Дивизионная рота административно-хозяйственной службы и относящиеся к ней подразделения расположились в Дурбене и к востоку от него, а частично в непосредственной близости от железнодорожных станций Лиге, Дурбен и Падоне. Колонны дивизионной службы снабжения и ремонтные взводы за редким исключением остались на прежних местах дислокации у шоссе Декшне — Айстере — Дезукрогс — Газенпот.

С помощью прибывших тем временем маршевых батальонов удалось доукомплектовать или сформировать заново отдельные подразделения. Дивизионная конвойная рота была окончательно расформирована, и в районе Газенпота на ее основе были сформированы две тяжелые роты заново созданного 1-го батальона 108-го панцер-гренадерского полка. Ее зенитный взвод на самоходных лафетах, до сих пор вместе с обоими взводами счетверенных зенитных установок танкового полка и взводом 3-й батареи 276-го зенитно-артиллерийского дивизиона входивший в состав 4-й батареи 276-го зенитно-артиллерийского дивизиона, снова вышел из состава этого соединения и был включен в состав 4-й роты 108-го панцер-гренадерского полка. В конце концов благодаря сбору и распределению всего находившегося в нашем распоряжении вооружения и транспортных средств к 1 апреля удалось довольно сносно вооружить и оснастить все, в том числе и заново сформированные подразделения, и все они были до определенной степени моторизованы.

Поэтому все последующее время было заполнено главным образом боевой подготовкой, которая была особенно необходима, поскольку у семнадцатилетних новобранцев не было абсолютно никакого опыта ведения согласованных боевых действий с участием нескольких боевых подразделений. И хотя у большинства из новобранцев было огромное желание сражаться, но их физическое состояние оказалось совершенно неудовлетворительным. Из-за недостаточного питания на родине эти молодые солдаты вряд ли хотя бы раз в своей жизни наедались досыта, а тем более не могли их насытить и наши скромные полевые пайки, несмотря даже на специальную «добавку для молодежи». Опытные гауптфельдфебели при поддержке находчивых «седовласых» старших ефрейторов с их «организаторским талантом» старались избегать худших последствий. А командирам рот часто не оставалось ничего другого, как закрывать на все глаза. И хотя они знали, что в высших сферах не понимали шуток в вещах такого рода, но, как известно, голодные рты надо кормить.

Наряду с физическим состоянием не лучше обстояли дела и с моральной и духовной сопротивляемостью организма молодых бойцов. Часть из них прибыла из тех областей рейха, которые уже были заняты противником, другие были родом из тех городов, которые подверглись жестоким бомбардировкам авиации союзников, и пережили такое, что лучше было бы им этого не видеть. Никто не мог предсказать, как они поведут себя в бою, особенно под ураганным огнем русской артиллерии. Так как уже первое, довольно безобидное испытание, несколько огневых налетов при ночных работах по инженерному оборудованию тыловых рубежей «Либелле I» и «Либелле II» на северном берегу реки Вартаи многие из них не выдержали. Поэтому вполне обоснован был вопрос возмущенного командира полка, с которым он обратился к своему адъютанту: «Неужели меня хотят заставить воевать с таким детским садом?» Однако у нас не было выбора. Нужно было довольствоваться тем, что мы имели, времена, когда можно было быть разборчивым, давно прошли. В конце концов, и в остальных соединениях, сражавшихся в Курляндии, дела с новобранцами обстояли не намного лучше, чем в нашей дивизии. Все были рады получить хоть какое-то пополнение.