13-й отдел НКВД - [30]

Не знаю, почему вспомнилось все это именно сейчас, в квартире деда. Может, потому, что вернувшись из Сирии, я вдруг сильно, очень сильно захотел остаться дома. С дедом. Сложно объяснить, что руководило мной. Правда. Не страх смерти. Вот её я почему-то никогда не боялся. Но пришло осознание, Иваныч правильно сказал, когда мы разругались из-за СОБРа. Деньги. За выгоду мы готовы продать все. Ведь Петька знал, что я в составе группы. Знал. Понимаю, скорее всего, ему предложили очень внушительную сумму за предательство. Но ешкин кот! Как? Ты сдал своих же. Меня. Друга, которому заливал про братскую преданность. Конечно, допускаю мысль, в его понимании это не касалось Родины. Ну, такая относительная отмазка. Типа, враг же не лично наш. И все-таки. Если ты продал страну за ее пределами, то продашь и внутри.

Сейчас, лёжа на кровати деда, узкой, неудобной, я снова думал об Иваныче. Насколько он был другим.

Взять меня, например. Весь из себя молодец. Есть опыт за плечами. Тем более определенного характера. Я разбираюсь в военной тактики, того требовало обучение на снайпера, отлично шарю в топографии, имею выдержку и много чего ещё. Но!

Где это сейчас? Сто́ило оказаться в обстоятельствах, которые идут полностью вразрез с тем, во что я верил, чем жил, и все. А теперь, если посмотреть на Тихонова. Как правильно сказала Бабуля, надо верить в дьявола — он будет верить в дьявола, ад и любую ерунду. Не потому что ему за это хорошо заплатят. Не ради выслуги или звезд. А потому, что так нужно Родине и партии. Эх… Иваныч. Поговорить бы сейчас с тобой…

Ещё немного потупил, разглядывая потолок, затем все же вздохнул и встал с постели. Упал в нее вчера, прямо как был, одетый. Поэтому протер глаза и отправился на разведку.

Да уж… Буквально через десять минут стало понятно, отчего коммуналки считались особой историей.

Кухня предназначалась для жильцов восьми комнат, причем, среди них имелись даже семьи. Ванную нашел в самом конце, но там оказалась… очередь. Реально. Женщина с накрученными на бумажки волосами, заявила, быть мне пятым. Пока подошло время попасть внутрь, думал, умру прямо в коридоре, от потребности срочно опустошить мочевой пузырь. Туалет, конечно, находился там же, где и мылись. Кто додумался сделать совмещённый санузел, не знаю. Но это форменное издевательство.

Купался под громкие разговоры у двери, что нормальный советский гражданин душ принимает энергично, остальных не задерживает.

Ванной, как предмета, не наблюдалось. Зато имелось отверстие, куда стекала вода.

Сунул нос в кухню, но сразу понял, бог с ним с завтраком. Там народу присутствовало, что на параде. Кто-то жарил, кто-то варил, кто-то просто так ошивался, громко обсуждая последние новости.

Вернулся в комнату, поковырялся в вещах Иваныча. Оказывается, в наличие была форма. Она висела в большом, похожем на монументальное произведение мебельного искусства, шкафу. Ее и выбрал. Оделся, а потом максимально быстро, стараясь не пересечься с соседями, которым могло прийти в голову задать какой-нибудь вопрос, покинул квартиру.

Вышел во двор, но понять, куда идти, сразу не мог. Сейчас бы, конечно, помощь блондиночки точно не помешала бы.

В этот момент я понял, как прекрасно иметь современные гаджеты. Нужен тебе адрес в незнакомом месте? Забил его в навигатор и топай.

Пришлось воспользоваться старым, проверенным способом — спрашивать прохожих. Вопрос «как пройти на Лубянку?» у большинства вызывал ступор и страх во взгляде. К счастью, выручил постовой. Ему сказал, будто приехал из другого города, плохо ещё ориентируюсь. Хорошо, что был в форме. По крайней мере, она сыграла решающую роль в достоверности легенды. Думаю, никто в то время просто от балды ее бы не нацепил. Соответственно, постовой подумал так же и указал верное направление.

Пропуск у меня имелся ещё с прошлого дня, поэтому внутрь здания попал без проблем.

Сразу направился к той самой неприметной двери, которая вела в хранилище.

За одним из столов наблюдалась свежая и цветущая, как майская роза, Лизонька. Девчонка очень внимательно изучала какие-то бумажки. Они сидела, склонившись над документами, и наматывала выбившуюся из косы прядь на палец. Это выглядело ужасно мило. Вообще, пока блондиночка не показывала свой характер и не открывала рот, ею можно было любоваться бесконечно.

— Здравствуй.

Она подняла голову, посмотрела равнодушным взглядом, а потом снова уставилась в лежащие перед ней листы. Что ж за стервозная особа. Вчера вечером мне показалось, холодная война между нами, инициатором которой я точно не был, пошла на убыль, но похоже, реально показалось.

— Что не так? Я вижу тебя сегодня впервые, а ты уже чем-то недовольна.

— Просто ты мне не нравишься. — Лиза, как ни в чем ни бывало, пожала плечами и, отодвинув тщательно изученную бумажку, взяла следующую.

— Отлично. Понять бы ещё твою логику, лежащую в основе неприязни, вообще было бы прекрасно. Ну, не нравлюсь, хорошо. Твое право.

Я взял стоявший неподалеку стул, устроился на него, а затем принялся внаглую разглядывать девчонку. Ноль эмоций. Выдержал минут десять в гробовой тишине, потом решительно встал и направился к ближайшим полкам с книгами. Интересно, что это за фолианты?