13-47, Клин - [13]

Если бы я посмотрел на эту девчонку впервые именно сейчас, то никогда бы не сказал, что она — профессиональный солдат. Она сидела на моем диване, и я внимательно ее рассматривал. Замученная, грязная, с кучей ссадин и синяков, которые я видел только на лице и руках, но наверняка их хватало и на теле. Кровоточащее плечо и звериный яростный взгляд вкупе с рыжими волосами придавали ей сходство с загнанным в угол раненым тигром, который попал в чьи-то капканы с мыслями о том, что вряд ли когда-нибудь уже увидит свободу…

— Ты собрался на меня пялиться, спаситель? — резко прервала девчонка мои мысли.

«Да она еще и наглая, даже в таком положении», — подумалось мне. Хотя, надо признать, это в моих глазах лишь добавило ей привлекательности.

— Ладно… нога болит, — вспомнил я. — Сейчас.

Я так и не успел сделать ничего, кроме как слегка придушить ее, с тех пор, как переступил порог своего дома. И форма на мне до сих пор была солдатская, плюс я забыл даже о том, чтобы снять шлем. Но сейчас это было как нельзя кстати.

Я протянул руки к ее штанам и даже успел взяться за пуговицу, когда получил внезапную пощечину.

— Руки прочь, скотина! — рассвирепела спасенная.

Она начинала мне нравиться все больше и больше. Я не стал ничего отвечать, а лишь весьма сильно ударил ее по ноге.

Девчонка издала душераздирающий рев, а затем начала крыть меня отборнейшими грязными ругательствами.

Выслушав все это, я участливо поинтересовался:

— Больно?

— Да чтоб ты сдох, сука, паскуда тупая!

Не желая по новому кругу слушать о себе различные сложные словесные конструкции, я перебил ее:

— Мне нужно снять с тебя штаны, для того, чтобы…

Она тут же прервала меня и грубо ответила для чего, по ее мнению, я хочу снять с нее штаны.

Я ухмыльнулся и покачал головой.

— Да нет, не для этого. Если тебя оставить в покое, то через несколько часов нога опухнет, и ты будешь при каждом движении испытывать боли, которые вообще никак не сравнить с тем, что ты чувствуешь сейчас. Я помочь хочу, а не изнасиловать тебя, потому что если бы я хотел, то в твоем состоянии легко бы реализовал всю эту похоть. Но я ведь этого не делаю. Вывод?

— Черт тебя знает, что ты скажешь уже после того, как стащишь штаны! — рявкнула девчонка. — Да я твою рожу сегодня увидела первый раз в жизни!

— Без ноги останешься, дура! — не выдержав, заорал я.

Девчонка вздрогнула, посмотрела на меня и тяжело вздохнула. Расценив это как жест согласия, я расстегнул пуговицу на ее штанах и потянул их вниз, автоматически проведя рукой по уже голым бедрам. Кожа была бархатной, нежной и безумно приятной на ощупь, мне даже захотелось совсем не убирать руки.

Однако пришлось это все-таки сделать, потому что мне явно не хотелось нарваться на еще одну порцию матерной брани. Да и, к тому же, не получив за прикосновение к обнаженным бедрам по лицу, я начинал ощущать явный прогресс в общении.

Сняв с нее, наконец, штаны, я не удержался от подробного визуального исследования объекта.

Ножки были превосходные… особенную сексуальность им предавали кое-где проглядывающие мышцы, девчонка явно уделяла своему физическому развитию немалую долю времени. Черные простые трусики безо всяких нелепых кружев на ее теле вообще смотрелись настолько божественно, что я не удержался и выдохнул.

— Что? — подозрительно уставилась на меня рыжая.

Я помотал головой, стараясь разогнать хлынувшие туда мысли.

— Да так… Ничего… Ноги у тебя великолепные, — машинально ляпнул я.

Клянусь, в какой-то миг мне показалось, что сейчас она улыбнется. Блеснули искорки в глазах, дрогнули уголки губ… а потом она вновь сменила человеческое лицо на каменное и молча и гневно на меня посмотрела, словно вспомнив, что нужно оставаться злой и противной.

— Надеюсь, трусы снимать не надо? — злобно поинтересовалась девушка.

Я хохотнул.

— Не-а, если ты сама уже не напрашиваешься на секс, которого только что явно опасалась.

Это было уже хамством, и рыжая плюнула мне в лицо. Я резко дернул головой, и плевок пролетел мимо.

— Извини. Признаю, это уже перебор.

Она ничего не ответила. Я снова попытался наладить контакт:

— Сморозил тупость. Прости, бывает. Ну хоть перед тем, как я буду тебе ногу лечить, имя свое не назовешь?

— Нет! — отрезала она.

— Почему?

— Потому что имя мое тебе не нужно! Ты мне свое вообще не назвал!

— 13–47, — сказал я.

— Я говорила об имени, а не о порядковом номере.

— У меня нет имени. Есть лишь оперативный псевдоним и личный номер. Когда в Альянсе рождается ребенок, он получает лишь это. Нет родителей, которые бы дали имя. Нет нормальной жизни, в которой бы оно понадобилось. Ничего нет…

Понесло меня, в общем… сам не знаю, зачем сказал это все девчонке, которую и спас-то просто из жалости. На автопилоте говорил, не думая.

Но на нее это произвело впечатление.

— Мой оперативный псевдоним — Пантера, — сказала она, — имя все еще нужно?

— Да нет, — улыбнулся я. — Вполне хватит Пантеры. Так даже привычнее будет. Ладно, давай лечить твою ногу.

Я активировал на шлеме функцию рентгеновского зрения, осмотрел ее ногу и пришел к выводу, что никакого перелома там нет и близко — просто сдвиг в коленном суставе, и вывих бедра. В таких случаях я умел делать только одно. Я взял Пантеру за голень и ступню.