12 «повестей» Марии Французской - [4]

прекрасный, как небеса.

Кораблик все

ближе, ближе,

какой-то полет стрижа!

Но что я, как зритель, вижу?

Несчастная госпожа!

Смертельно бледные обе,

дамы бегут к воде.

Корабль еще не причалил,

встречающих нет нигде.

Служанка на мостик взбегает,

старается не дрожать.

А госпожа выжидает,

и некуда ей бежать.

* * *

Случилось то, что случилось.

Все в жизни пошло вверх дном.

Конечно, дама влюбилась

В Гижмара, объятого сном.

Попробуйте не влюбиться,

Не возненавидеть свой хлев —

Когда перед вами рыцарь,

Прекрасный, как спящий лев.

Он в башне уже очнулся,

Когда наступил рассвет.

Прислушался, оглянулся —

А боли почти что нет.

То жизни серьезный признак:

Боль уходит, как дым.

И женщина, будто призрак,

Склоняется перед ним.

Что делать, что дальше будет?

Как с этою дамой быть?

А вдруг она не полюбит,

Не станет его любить?

Он все-таки иноземец, не знающий языка.

А дама – чужая дама,

хотя, возможно, пока.

Хозяйке прекрасной башни

он говорит напрямик:

Сударыня, мне не страшно,

я к боли своей привык.

Но если, милая дама,

вам меня не спасти —

Выходит, у вас тут прямо

найду я конец пути.

Она его обнимает, целует горящий рот.

Она его понимает —

не всякая так поймет.

К тому же, друзья, к тому же

зажегся огонь в крови:

Она прожила при муже,

не знающая любви.

Вот так заключилось дело,

победу побед верша —

И тело любило тело,

а душу нашла душа.

* * *

Герой и любовь героя,

укрывшись от всех невзгод —

Так прожили эти двое

свой самый счастливый год.

Служанка их тоже не смела

вздремнуть среди ночи и дня:

Служила им как умела

и грелась у их огня.

Ах, милый, единственно милый! —

Шептала дама чуть свет. —

Любить вас с такою силой

Уже моей силы нет.

Но если другая найдется

неведомая любовь —

Душа моя разорвется,

и выкипит моя кровь.

Не бойся, не надо! —

тихо он ей говорит в ушко.

Забыла, что олениха

мне напророчила? Что

Я только с тобою буду

до самого Судного дня,

А если тебя забуду —

найдет моя боль меня.

И дама берет рубашку

из тонкого полотна.

Надень – говорит – мой милый!

И буду лишь я одна

Завязывать хитрый узел

сегодня и всякий раз.

И никакая другая. Такой тебе мой наказ.

А та, что его развяжет,

распутает на груди —

Она пусть тебе и скажет,

что будет там, впереди.

Гижмар ей в любви клянется,

хотя и сам поражен,

Что никто узла не коснется —

ни ножницами, ни ножом.

А все-таки, беспокоясь

о том, чего еще нет,

Он надевает ей пояс:

в застежке – старый секрет.

Кто тайной любви желает,

кто хочет в огне пропасть —

Застежку сперва сломает,

чтоб утолить свою страсть.

…И в тот же день непогожий

Открыли их тайный грот:

Слуга, на крысу похожий,

Нечаянно их найдет.

Как будто бы с порученьем

он тихо шел к госпоже —

А дальше видели только,

как опрометью уже

Бежал к своему господину…

И старый грозный сеньор

Отправился к девичьей башне,

где не бывал с давних пор.

Он в ярости дверь обрушил

из корабельной сосны

И рыцаря обнаружил

в объятьях своей жены.

Ну? – смотрит старик угрюмо. —

Откуда же ты, герой?

На дне какого же трюма

ты прибыл на берег мой?

Тут корабли нечасты,

у этих старинных скал.

За что ты мне дал несчастье,

какого я не искал?

Не всякому удается

грудь старую растерзать…

И что тебе остается,

как правду мне не рассказать?

* * *

Гижмар говорит, как было:

как боль его привела

К берегу, где полюбила

дама его и спасла.

Как видно, судьба превратна,

и случай тут непростой.

Сеньор отвечает: Ладно.

Я понял тебя. Постой.

Ты говоришь, что прибыл

сюда к нам на корабле.

А что же никто не видел

его на нашей земле?

Ты где-то его припрятал?

А место не позабыл?

Гижмар отвечает: Помню.

Кораблик мой там, где был.

Его сейчас же уводят.

Поставили паруса,

И тихо корабль уходит —

плывет себе в небеса.

Плачет Гижмар, рыдает,

даму свою зовет.

А Бог за ним наблюдает,

и корабль – плывет.

* * *

Спустя три дня и три ночи —

родимые берега.

Гижмар и глядеть не хочет.

Но видит: верный слуга,

Что был в тот день на охоте,

он ждал его целый год.

Да где вы еще найдете

друга, который так ждет?

Гижмар кидается к брату —

надежному, как стрела.

Ей-богу, дорога обратно

совсем не напрасной была.

В семье его ждали страстно —

без памяти каждый рад,

Что сын вернулся из странствий,

бесценный вернулся брат.

И мать, и отец хлопочут,

соседи прочат невест.

Но рыцарь смотреть не хочет.

Но рыцарь не пьет, не ест —

О даме своей тоскует, которая узелком

Ему затянула рубашку,

к себе привязав тайком.

Об этом узле новейшем,

как об одной из примет,

Узнало множество женщин,

а как развязать – так нет.

Как только они ни бились —

всех ждал один эпилог:

Ничего они не добились,

крепкий был узелок.

* * *

А что же с нашею дамой

тем временем произошло?

С той дамой, любимой самой,

с той, что излучала тепло,

Которое исцелило

и сердце, и раны боль?

Позволь, расскажу, читатель,

о, ты только мне позволь!

Как прежде, она томится

в башне на берегу.

От мужа во всем таится —

зачем, сказать не могу.

Два года, два долгих года

никто к ней не заглянул.

Едва ли он жив, твой рыцарь,

верней всего – утонул.

Из башни она спустилась,

а как – откуда мне знать?

И вскорости очутилась

на том же месте опять…

Дух этой маленькой бухты

два года секрет таит,

И видит она: как будто

такой же корабль стоит.

Ах, так? Молодая дама

решительно рвется в бой.

Ах, так? И кораблик прямо

летит в простор голубой.

Куда он бежит – не знаю,

куда бегут корабли:

И в Индию, и к Китаю,