1177 год до н. э. Год, когда пала цивилизация - [53]

.

Если суммировать — как и в случаях Асора и Мегиддо, остается неясным, кто уничтожил Лахиш VI слоя или более ранний Лахиш-VII. Оба поселения (или ни одно из них) могли быть опустошены «народами моря» или кем-то — или чем-то — еще. Как замечает Джеймс Уайнстайн из Корнельского университета, «не исключено, что «народы моря» причастны к истреблению египетских гарнизонов в южной и западной Палестине, однако мы должны допустить возможность того, что группы иных народов являются ответственными за разорение поселений в других районах страны»[349].

Филистимское Пятиградие

Особый интерес представляют поселения в южной части Ханаана, в том числе те, которые в Библии и в других источниках характеризуются как принадлежавшие к так называемому филистимскому Пятиградию. Это пять основных городов филистимлян: Ашкелон, Ашдод, Аккарон (Экрон), Газа и Гат.

В конце позднего бронзового века ранние ханаанские поселения в Аккароне и Ашдоде были полностью истреблены, и на их месте возникли новые поселения, где отмечено почти абсолютное изменение материальной культуры, включая керамику, очаги, бани, кухонную утварь и архитектуру. Это, как представляется, указывает либо на смену населения, либо на массовый приток мигрантов — предположительно, филистимлян — после упадка Ханаана и вывода египетских сил из этой области[350].

Труде Дотан, почетный профессор Еврейского университета в Иерусалиме и бывший содиректор раскопок в Экроне (на территории современного города Тель-Микне), описывает город конца позднего бронзового века в Аккароне следующим образом: «В зоне 1 — верхний город, или акрополь, — мы наблюдаем полное разрушение ханаанского города позднего бронзового века вследствие пожара. Здесь следы уничтожения очевидны: это и остатки крупного хранилища из сырцового кирпича, и спекшаяся чечевица и фиги в сосудах для хранения, и большая, хорошо сохранившаяся силосная яма; все погребено под завалами обрушившихся глиняных кирпичей… Новый филистимский город лежит поверх разрушенного ханаанского поселения позднего поселения бронзового века и также занимает открытое пространство нижнего города среднего бронзового века»[351].

Аналогичная картина, похоже, характерна и для Ашкелона, где недавние раскопки засвидетельствовали превращение поселения от «ставки» египетского гарнизона в филистимский морской порт приблизительно в первой половине двенадцатого столетия до нашей эры — вероятно, сразу после царствования Рамсеса III, если судить по нескольким скарабеям с его картушами. В Ашкелоне, однако, переход, по-видимому, носил мирный характер — по крайней мере насколько можно судить по ограниченной области, где сегодня ведутся раскопки. Археологи сообщают о «внезапном появлении новых культурных образцов в архитектуре, керамике, продуктах питания и ремеслах, в частности в ткачестве». Они связывают эти перемены с «народами моря», конкретно с филистимлянами, и приписывают их миграциям из микенского мира[352].

Тем не менее наше представление о ситуации в Ханаане в конце позднего бронзового века ни в коей мере не является окончательным. Пусть в своей классической статье 1995 года о пришествии филистимлян в Ханаан Ларри Стейгер из Гарвардского университета говорит, что филистимляне «истребили города коренного населения и заменили те своими собственными по четырем углам завоеванной территории»[353], Ассаф Ясур-Ландау из университета Хайфы недавно поставил этот традиционный тезис под сомнение, как мы увидим ниже.

Разрушения в Месопотамии

Даже далеко на востоке, в Месопотамии, обнаруживаются свидетельства глобального разрушения сразу в нескольких местах, включая Вавилон, но все они — явно дело рук других сил, а не «народов моря». Например, мы знаем, что эламское войско, в очередной раз выступив с юго-запада Ирана, теперь под предводительством царя Шутрука-Наххунте I, оказалось причастным к упомянутому разрушению.

Шутрук-Наххунте I занял эламский престол в 1190 году до нашей эры и правил до 1155 года до нашей эры. Хотя Элам (подобно прочим царствам региона) был, как представляется, довольно малозначительным игроком на мировой арене на протяжении большей части позднего бронзового века, с некоторыми великими державами того времени он оказался связанным благодаря брачным союзам. Сам Шутрук-Наххунте I женился на дочери вавилонского (касситского) царя, как и многие его предшественники. Один из тех взял в жены дочь Куригальзу I еще в четырнадцатом столетии до нашей эры; другой женился на сестре Куригальзу; третий сочетался браком с дочерью Бурна-Буриаша позже в том же столетии. Собственная мать Шутрука-Наххунте I была касситской царевной, о чем он сообщал в послании к касситскому двору (это послание немецкие археологи нашли в Вавилоне)[354].

В своем письме царь жалуется, что его обошли приглашением занять вавилонский трона, несмотря на то что полностью соответствует этому достоинству, в том числе по праву рождения. Его недовольство совершенно очевидно: «Почему я, будучи царем и сыном царя, царским семенем и царским отпрыском, правителем многих земель, земли Вавилонии и земли Элама, потомком старшей дочери могущественного царя Куригальзу, [почему] я не сижу на троне земли Вавилонской?» Далее он угрожает местью и говорит, что «уничтожит твои города, низвергнет твои твердыни, иссушит твои каналы и стоки, вырубит твои плодовые сады», а также добавляет: «Можешь хоть вскарабкаться на небо, [но я стяну тебя вниз] за подол; можешь укрыться в преисподней, [но я вытяну тебя оттуда] за волосы!»