1001 забытое чудо. Книга проклятых - [10]

Что касается того, что я пытаюсь сделать сейчас, я только принимаю. Если я не могу видеть во всеобщем смысле, я только локализую.

Следовательно, можно утверждать, что ничто никогда не было доказано;

Что теологические заявления столь же открыты для сомнения, как и всегда, но в результате процесса гипнотизирования они стали господствовать над большинством умов в их эру;

Что в последующие эпохи никакие законы, догмы, формулы и принципы материалистической науки никогда не были доказаны, потому что они суть только локализации, моделирующие всеобщее; но ведущие умы в эпохи их господства были загипнотизированы в более или менее твердую веру в них.

Если проанализировать три закона Ньютона, то окажется, что они также представляют собой попытки достигнуть позитивности, или бросить вызов Непрерывности и разорвать ее и являются столь же нереальными как и все остальные попытки локализовать всеобщее.

Что если каждое наблюдаемое тело связано постепенными переходами, опосредствованно или непосредственно, со всеми остальными телами, на него не может влиять только собственная инерция, так что никак нельзя узнать, что собой представляет явление инерции, что если все вещи реагируют на бесконечное количество сил, то никак нельзя узнать, каково будет действие только одной приложенной силы; что если каждое противодействие непрерывно связано со своим действием, оно не может быть понято как целое, и что нет никакого способа понять, что должно быть равно и противоположно по отношению к…

Или что три закона Ньютона суть предметы веры;

Или что демоны и ангелы, а также инерции и реакции — все они представляют собой мифологические персонажи; но в эпохи их господства в них верили почти так же твердо, как если бы они были доказаны.

Гнусности и нелепости тоже промаршируют. Они будут «доказаны» точно так же, как Моисей и Дарвин или Лайелл когдалибо «доказали» что-либо.

Мы заменяем веру принятием, то есть временным допущением.

Клетки эмбриона принимают разный вид в разные эры.

Общественный организм находится в эмбриональном состоянии.

Чем более твердо что-либо утвердилось, тем труднее его изменить.

Что твердо верить значит препятствовать развитию. Что только принять временно значит облегчить развитие.

Но:

За исключением того, что мы заменяем веру принятием, наши методы будут общепринятыми методами — средствами, с помощью которых всякое верование формулируется и поддерживается; или наши методы будут методами теологов, дикарей, ученых и детей. Потому что, если все явления непрерывно переходят друг в друга, не может быть позитивно различных методов. С помощью неубедительных средств и методов священников и гадалок, эволюционистов и крестьян, методов, которые должны быть неубедительными, если они всегда относятся к локальному, и если нет ничего локального, чтобы сделать заключение, именно с этих позиций мы и напишем эту книгу.

Если она выполнит функцию как выражение своей эпохи, она победит.

Все науки начинаются с попыток определить. Ничто никогда не было определено. Потому что нечего определять. Дарвин написал «Происхождение Видов».

Он так и никогда и не смог сказать, что он подразумевал под «видом». Это невозможно определить. Ничто никогда не было выяснено окончательно. Потому что нечего выяснять.

Это напоминает поиск иглы, которую никто никогда не терял в стоге сена, которого тоже никогда не было…

Но что все научные попытки действительно найти чтото, в то время как в действительности нечего искать, суть сами по себе попытки действительно чем-то быть.

Искатель Истины. Он никогда не найдет ее. Но самая малая из возможностей — он сам может стать Истиной. Наука есть не более, чем вопрос.

Наука представляет собой псевдо конструкцию, или псевдо организацию, что она есть попытка вырваться и локально установить гармонию, устойчивость, равновесие, последовательность и логичность, бытие…

Наше существование — это всего лишь псевдосуществование, и все видимости в нем принимают участие в его сущностной фиктивности…

Но что некоторые видимости приближаются в гораздо большей степени, чем другие, к позитивному состоянию.

Мы представляем себе, что все вещи занимают промежуточные положения или ступени в последовательности между позитивностью и негативностью, или реальностью и нереальностью; что некоторые кажущиеся вещи почти логичны, справедливы, красивы, унифицированы, индивидуальны, гармоничны, устойчивы, чем другие. Мы не реалисты. Мы не идеалисты. Мы интермедиатисты (промежуточники) — в том смысле, что ничто не является реальным, но и ничто не является нереальным; что все явления представляют собой сближение между реальностью и нереальностью. Итак мы полагаем:

Что все наше существование есть промежуточная стадия между позитивностью и негативностью, или реальностью и нереальностью. Вроде чистилища, я думаю.

Но в нашем подытоживании, выполненном очень эскизно, мы опустили для ясности, что Реальность есть аспект позитивного состояния.

Под Реальностью я подразумеваю то, что не сливается с чем-то другим, и то, что не есть частично нечто другое; то, что не является реакцией на что-то другое или имитацией чего-то другого. Под реальным героем мы подразумеваем того, кто не является частично трусом, или того, чьи действия и мотивы сливаются где-то с трусостью. Но если в Непрерывности все вещи действительно сливаются, тогда под Реальностью я понимаю всеобщие, вне которого нет ничего, с чем можно было бы слиться.