100 лет без любви - [46]

— Родная моя, желанная… успокойся.

Только тут до меня дошло, что Григорий успел снять не только шубу и валенки. На мне уже не было чулок, и платье задрано до самой груди.

— Нет, — простонала я. Сил сопротивляться не осталось. — Помоги же мне! — обратилась я к той.

Остатки сознания уловили ее бесполезные попытки что-то сделать — помешать Григорию. Ей это было так же противно, как и мне. Она так же реагировала на боль, что причиняли мне руки мужа. Она боялась и боролась с отвращением, но ничего не могла поделать.

— Зачем же ты тогда мешаешь? — прорыдала я. — Уйди, не унижай меня еще сильнее.

* * *

Я села в кровати, ощущая покалывание во всем теле. Слезы еще не просохли, и я громко всхлипывала. Но это были не мои слезы, а Веры. Моим было отвращение с привкусом тошноты.

Зачем она позволяет так с собой поступать? Ведь можно же по-другому, я уверена. Достаточно только поговорить с Григорием, попытаться объяснить ему.

Под одеялом было жарко. Жутко хотелось пить. С удовольствием прошлась по прохладному полу. Включила свет на кухне, налила себе воды в большой стакан до верха и уселась с ногами на стул.

Не пугали ни тени за окном, ни пустая и темная квартира. Об этом я попросту не думала. Все мысли мои были заняты Верой — ее интимной жизнью. Именно она послужила причиной ее ненависти к Григорию. Всепоглощающая страсть заставляет его делать ей больно. Но я уверена, что он об этом даже не догадывается, как не замечает ее реакции на близость с ним. Так почему она просто не поговорит с ним? Нельзя же за это убивать!

Мои познания во взаимоотношениях мужчины и женщины сводились к чистой теории и тому, что благодаря Вере испытывала во сне. Но я читала много книг. И пусть в них не расписывалась эта сторона в деталях, но наделенный воображением человек мог себе все это представить. Я точно знала, что происходит в момент совокупления. Современный мир не оставляет места для наивности и незнания. Более искушенная в этих делах Наташа нередко просвещала меня, потчуя излишними даже подробностями. А дальше дорисовывало мое воображение. И все было совсем не так, как у Веры с Григорием. В моих фантазиях все было прекрасно.

Я сосредоточилась на Вере, на ее ощущениях. Вот сейчас я не сплю и точно могу представить, что бы чувствовала, окажись на ее месте. Реакция не заставила себя ждать — меня передернуло от отвращения, стоило только увидеть мысленную картину. И как бы повела себя я? Оттолкнула бы Григория? Скорее всего это получилось бы непроизвольно. Как ни напрягалась, не могла себе даже представить, как бы поступил муж Веры в таком случае. Может он ударить? Вполне. Что-то подсказывало мне, что есть в Григории определенная жестокость, рождаемая трусостью. Именно такие вот тихони способны причинять боль тем, кто послабее, не рискуя идти на более сильного.

Ну хорошо, представляю дальше: я отталкиваю Григория, он ударяет меня… И все, приехали. Я оказалась в тупике. Потому что мужчина, ударивший женщину один раз, сделает это еще. Так говорила моя бабушка, а ее мнению я очень доверяла. Получается, до этого доводить нельзя. Значит, по любому Вере остается терпеть? Ничего подобного! Можно же поговорить…

Трель телефонного звонка прорезала тишину, и я чуть не упала со стула. Сердце колотилось в груди, гулом отдаваясь в ушах, когда отвечала на звонок. Только бы ничего не случилось с бабушкой!

— Ты что, бежала? — услышала я голос Захара в трубке.

— Я практически умерла, так испугалась.

— Прости, не подумал…

— Ничего, что сейчас ночь?

Мне уже полегчало. Слава Богу, с бабулей все в порядке. В таком случае, звонку Захара я даже рада.

— Намекаешь, что разбудил?

— Нет. Ты как чувствовал, что я не сплю.

— Не чувствовал, а знал.

Повисла пауза, во время которой я пыталась вникнуть в смысл последней фразы.

— В каком смысле? — решила уточнить.

— Я уже полчаса вижу твою голову в кухонном окне.

— Ты возле моего дома? — Я приблизила лицо к окну и правда, разглядела машину Захара. — Но, что ты тут делаешь?

— Сам не знаю.

— Поднимайся, раз уж нам обоим не спится.

Захар выглядел уставшим и каким-то без настроения. Скорее всего, это не первая бессонная ночь. Хоть прошлую мы и провели вместе, я не заметила, сколько он спал.

— Чай хочешь?

— Не откажусь.

Пока я хлопотала на кухне, он молча сидел тут же, рассматривая рисунок на клеенке.

— Бутерброды сделать? — спросила я скорее ради того, чтобы развеять гнетущую тишину, чем из вежливости.

— Нет, спасибо.

Я поставила перед ним бокал с чаем и уселась напротив.

— Что тебе снилось?

Захар в упор смотрел на меня. Я понимала, о чем он спрашивает. Его интересует конкретный момент из жизни Веры, в котором я только что побывала. Но как такое расскажешь?

— Что-то ужасное?

Он ждал ответа, а я не знала, как начать. Нужно рассказать ему, одной мне с этим не справиться. Но как заставить себя заговорить на эту тему? Это все равно, что рассказать о собственной неудачной попытке близости во всех подробностях. Такими вещами я бы даже с Наташей делиться не стала.

— Жень, посмотри на меня. Что тебя смущает?

Захар потянулся через стол и взял меня за руку. Его пальцы были теплыми, прикосновения приятными. Я смотрела в его глаза и поражалась, сколько в них доброты и мудрости. Почему я раньше этого не замечала? Или он никогда до этого так на меня не смотрел?