100 лет без любви - [42]

Я смогу. Она слишком слаба, моя воля сильнее.

— Кроме того, на сегодня у тебя есть дела поважнее. Нужно освободить невинную душу, которая зародилась в тебе. Ты снова понесла от ненавистного мужа.

Так вот почему мне временами становится плохо? Я снова беременна?

— От этого я тебе дам средство тоже. Только поторопись, пока не стало поздно. Незачем еще одного человека делать несчастным.

Дальше все произошло быстро. Пелагея дала мне три порошка, строго велев не перепутать. Спеленала все еще спящую Любашу и буквально вытолкала за дверь. На крыльце она меня остановила и велела посмотреть ей в глаза. Черный омут начал засасывать моментально. Когда сил сопротивляться не осталось, я почувствовала, как из меня что-то вытолкнули. Это была душа той, второй, как я догадалась.

Глава 16

На улице уже рассвело. Холодное утро первого января. С детства не любила этот день. После новогодней ночи, которая всегда оставалась в памяти, как что-то чудесное и неповторимое, наступали будни, со своими заботами, переживаниями и новыми ожиданиями праздника. Именно в этот день я острее обычного осознавала, что зима еще будет длиться долго. Впереди крещенские морозы, ферваль-ветродуй и холодный март, когда зима ожесточенно сражается с весной, не желая уступать ей права.

Угли еще потрескивали в печке, со стола было все убрано. Видно, Захар не так давно лег. Коротал новогоднюю ночь в одиночестве. Значит, не стоит будить его, хотя, больше всего и как можно скорее мне хотелось отправиться домой. Невыносимо было осознавать, что нахожусь в чужой избе, далеко от родного города, в компании малознакомого мужчины. С последним фактом, конечно, можно поспорить. О Захаре я знала так много, сколького иной раз и о родном человеке не узнаешь. Его жизнь открылась мне на протяжении нескольких поколений предков. И проклятие, как выяснилось, лежало не на нем одном.

Еще один факт стал для меня очевидным после сегодняшней ночи — отныне сны не будут принадлежать мне, каждый раз, засыпая, я буду становиться Верой или она мной, не знаю. И сделала это Пелагея — она открыла мне коридор в прошлое, а душу Веры сделала доступной для вмешательства. Как же я отношусь ко всему этому? Пока не понятно. Одно знаю точно, ночи перестали доставлять мне удовольствие и полноценный отдых. В них я продолжала жить и бодрствовать, и засыпать не хотелось все сильнее.

Интуиция и здравый смысл подсказывали мне, что избежать всего этого не получится. Так случилось, что именно я должна попытаться спасти свой род и Захара от последствий грехов наших предков. Но ведь не по собственной же воле я окунулась в этот водоворот. Значит, имею право не хотеть в этом участвовать, хоть моего желания никто и не спрашивал.

Сидеть в постели просто так было скучно. Вставать я тоже не решалось — в доме вроде и тепло, но не так, как под одеялом. Кроме того, не хотела шуметь. От мысли, что проспала всего несколько часов, глаза начали слипаться. И я бы с удовольствием завалилась спать, если бы не страх снова оказаться в сознании Веры. С другой стороны, это неизбежно, значит, придется учиться с этим жить.

Я легла на подушку, укрылась до подбородка и закрыла глаза. Уже засыпая, пробормотала: «Пожалуйста, не надо снов».

Разбудил меня какой-то грохот, за которым последовали приглушенные чертыхания. Постель Захара была убрана, вкусно пахло чем-то съедобным… Сколько же я проспала? Казалось, только закрыла глаза. Чуть не завизжала от восторга, когда поняла, что на этот раз обошлось без сновидений.

— Проснулась? — Захар выглянул из-за печки. — Прости, что разбудил.

— Ничего страшного. Сколько сейчас времени?

— Три доходит.

Ничего себе! Сколько же я проспала?

— Вставай и перебирайся к столу. Сейчас будем обедать.

Чем так вкусно пахнет? Вроде не шашлыком, но явно чем-то мясным. Я почувствовала, как сильно проголодалась.

В доме было тепло — Захар протопил его как следует. Я встала, причесалась и убрала постель.

Стол уже был частично сервирован — остатки вчерашних салатов разложены по чистым одноразовым тарелкам, хлеб нарезан свежими ломтиками. Не успела я сообразить, что надо бы помочь Захару на кухне, как он сам появился с ухватом в руках, на рогатине которой держался настоящий закопченный годами чугунок и весело дымился.

— Ух ты! Я такие только в кино видела! — «А еще во сне», — добавила про себя.

— Он старинный, прабабушкин. — Захар установил чугунок в центре стола и велел приступать к еде. — Я, конечно, не кулинарных дел мастер, но кое-что умею. Плов, например, из остатков шашлыка.

Надо же! Я вот плов готовить не умею и бабушка тоже. Она наши попытки называет рисом с мясом. А тут настоящий, золотистый.

— У тебя в роду есть узбеки?

— Нет, конечно, — засмеялся Захар. — Просто, мама любит национальную кухню, причем разную. Плов, хинкали, хашлама… В общем, из каждой народности по блюду. У нее и научился.

— Вкуснятина! — вынесла я вердикт, когда первый голод был утолен. — Ты настоящий мастер.

— Не-е, я подмастерье. Мастер у нас мама. Но, все равно, спасибо! Как ты спала, кстати, на новом месте?

— Об этом я и хотела поговорить.

Можно и дальше делать вид, что все прекрасно в нашей жизни, что мы знакомы с Захаром многие годы, и нас связывает крепкая дружба. Но на самом-то деле все не так. И как бы мне не хотелось продлить этот момент, нам стоит серьезно поговорить, я должна рассказать Захару, что произошло ночью.