Николай Добролюбов книги читать онлайн бесплатно
Две незначительные пьесы из потока «обличительной» литературы послужили Добролюбову поводом для выступления против господствовавшего во второй половине 1850-х гг. официально-либерального умонастроения. Начало статьи, якобы присланной в редакцию «Современника» – пародийная характеристика этого умонастроения с его поверхностным критицизмом и высокопарным оптимизмом, за которыми – либеральная концепция исторического момента, воспринимаемого как эпоха «великих реформ», открывающих России путь к благоденствию.
Поводом для рецензии-памфлета Добролюбова стал претенциозный роман драматурга и беллетриста князя Г. В. Кугушева. Его имя уже было в литературных кругах предметом иронических оценок и разговоров. Рецензия Добролюбова бьет по салонной, дворянской литературе, в которую критик включает и авторов в свое время известных «светских» повестей В. Ф. Одоевского, В. А. Соллогуба, Е. П. Ростопчину. Добролюбов верно определяет общие черты современной ему салонной беллетристики: отсутствие жизненного конфликта, пустая сентиментальность, «красноречивые выражения», надуманные ситуации.
Книжка Ефима Дыммана, сотрудника «Петербургских полицейских ведомостей», для Добролюбова превосходный «саморазоблачительный» сатирический материал. «Глупейшую книгу», по мысли Добролюбова, следовало подвергнуть дотошному разбору, потому что она наивно-прямолинейно выражала господствовавшую в общество «благонамеренную» мораль. Критик использует излюбленный полемический прием: в его иронической подаче житейская мудрость «искательства и угождения» открывает свое истинное лицо. Добролюбов превратил рецензию в проповедь революционной нравственности.
«…Мы были уверены, что руководство г. Ходецкого представит что-нибудь вроде учебника г. Шульгина, особенно когда увидели из предисловия, что г. Ходецкий с тем и издал свою книгу, чтобы восполнить недостаток руководств по естественным наукам. В таких предположениях принялись мы читать вышедшую теперь первую часть уроков г. Ходецкого – уроки о животных, то есть, говоря попросту, – зоологию. И вдруг – представьте себе наше изумление! – нас поражают в книге г. Ходецкого знакомые определения, знакомые обороты, знакомые фразы…».
«…Для какой надобности составлен подобный указатель? Предисловие уверяет, что для пользы «учено-литературно трудящихся соотечественников». Желали бы мы видеть таких соотечественников!.. Едва ли только отыщем их; едва ли кто откликнется на вопрос: «Не вы ли литературно-учено трудящийся соотечественник?»…Точно так же трудно будет, по всей вероятности, отыскать и специалистов, которые бы занялись «серьезным изучением» статей, исчисленных в указателях, изданных гг. Богушевичем и Бенардаки. Предисловие, наверное, полагает, что такие специалисты найдутся, но, по нашему крайнему разумению, это была бы уж слишком жалкая специальность, и для чести науки мы желали бы думать, что предисловие ошибается…».
«…В библиографии нашего журнала было уже упомянуто в прошлом году о «поздравительных стихотворениях» г. Федорова. Все отделы таковы, каких и следует ожидать от автора «поздравлений». Несмотря на разнообразие отделов, автор во всем умел выдержать себя: везде идеалом его является милый, благонравный мальчик, в котором виден будущий Молчалин…».
Основное внимание при рецензировании книги С. Вахновской (псевдоним Е. А. Лодыженской, 1828–1891) Добролюбов уделяет рассказу «Современные толки», где показывается неосновательность либеральных представлений о «добровольных» жертвах «благородного» дворянства при подготовке крестьянской реформы.
«Несколько месяцев тому назад мы говорили о первом выпуске уроков географии, читанных господами Аркадием Павловским и В. Л. Теперь является второй выпуск предпринятого ими издания, отличающийся тем же характером и теми же достоинствами, как и первый. В этом выпуске речь идет об Африке. В одном уроке изложено несколько самых общих исторических сведений об Африке и показаны причины ее малой известности в географическом отношении. В другом уроке представлена картина степей африканских и сделаны довольно подробные объяснения относительно двух характеристических принадлежностей африканской пустыни – пальмы и верблюда.
Отзывы Добролюбова и других рецензентов на первый выпуск серии «Природа и люди» вызвали возражения одного из ее составителей, А. И. Павловского, поместившего во втором выпуске «Ответ г. Кронебергу». Значительная часть новой рецензии Добролюбова посвящена этому ответу составителей, которые не посчитались со справедливыми замечаниями критики.
Добролюбов был придирчив к переводам на русский язык произведений западноевропейской литературы. Он критически оценивал переводы Н. В. Гербеля, В. С. Курочкина, одобрял переводы «Песен» Гейне, сделанные М. Л. Михайловым. Добролюбов сам много работал над переводами стихотворений Гейне (см.: VIII, 88–97). Рецензия Добролюбова – образец полемики с «московскими публицистами», группировавшимися вокруг «Московских ведомостей», «Русского вестника», и их адвокатами, сочинителями либеральной, обличительной литературы.
В статье критик продолжает свои размышления о ходе русской жизни, о настоящем деле, о задачах нового поколения. Книгу А. Филонова он рассматривает как одну из «литературных мелочей», образец рутинной мысли и рутинного слога с претензией на столичный лоск, новизну.
«…способ мышления и исторические приемы г. Полозова отличаются новостью и оригинальностью. До сих пор исследователи обыкновенно брали предмет в том виде и положении, до какого доведен он последними изысканиями; опровержения их обыкновенно обращались на последние выводы, добытые наукою. Г-н Полозов поступает иначе. Он берет одного Карамзина и знать не хочет ничего, что после него было писано о Борисе Годунове…».
«…Можно бы рассмотреть учебник русской истории еще со стороны исторических воззрений автора, распределения предметов в учебнике, приноровления к потребностям учащихся, и пр. Но совестно и начинать такие возвышенные речи по поводу такой книги, как «Краткое изложение» г. Тимаева. Он не умеет писать сколько-нибудь сносным образом и беспощадно перевирает самые обыкновенные факты…».
В рецензии на первые книги, изданные Обществом распространения полезных книг, Добролюбов показывает, что начало деятельности Общества не оправдывает заявки, сделанной в его названии. Учредители общества не озаботились ни точным определением социального адреса издаваемых ими книг, ни изучением духовных потребностей своих читателей, так как в действительности их интересует не столько «польза» самих читателей, сколько воспитание их в духе покорности и терпения. Рецензия – характерный пример отношения Добролюбова к литературе, рассчитанной на широкого читателя, к которой он был очень взыскателен.
Очерки И. А. Гончарова «Фрегат "Паллада"» вызвали большое количество критических откликов, преимущественно положительных, еще в период их печатания в журналах. Рецензия Добролюбова была третьим по счету откликом «Современника» на произведение: ей предшествовали статья Н. А. Некрасова «Заметки о журналах за октябрь 1855 г.», в которой содержался одобрительный отзыв об очерках «Манила» и «От мыса Доброй Надежды до Явы» и упоминаемая в рецензии Добролюбова статья А. В. Дружинина «Русские в Японии в конце 1853 и в начале 1854 года», написанная в связи с выходом в конце 1855 года отдельного издания очерка Гончарова под тем же названием.
«…Встречаясь с авторами, подобными князю А. И. Долгорукому, критика обыкновенно считает долгом прочесть им поучение о том, что, не имея поэтического дарования, не нужно тратить трудов и времени на вялые стихи и плохие рассказы, что нужно заниматься делом, посвящать себя общественной пользе и пр. Говоря вообще, такое поучение совершенно справедливо и основательно; но нельзя делать ему слишком обширного применения в нашем обществе, где человек пишущий иногда и за то уж заслуживает похвалы, что чего-нибудь другого не делает.
Распространение обществ трезвости, бойкот крестьянами, городскими низами откупной системы и более активные формы борьбы Добролюбов справедливо расценил как широкое социальное народное движение. По свидетельству историка, Добролюбов «собрал большой материал о трезвенном движении, изучив все, что было тогда опубликовано по этому вопросу в газетах и журналах. Мастерски обходя цензуру, Добролюбов разоблачил махинации откупщиков и нарисовал яркую картину безотрадной жизни крестьянина…».
Пользуясь газетными сообщениями, Добролюбов приводит дополнительные сведения о ходе борьбы народа Италии с предательской политикой французского правительства. В заметке идет речь об отказе итальянского народа подчиниться условиям договора 1859 года и о решении национальных собраний Тосканы, Модены, Пармы и Романьи, подтвержденном плебисцитом, присоединиться к Пьемонту. Добролюбов приводит материал, свидетельствующий о том, что в центральных областях Италии формируется армия, во главе которой становится национальный герой Джузеппе Гарибальди.
«…Заглавие дает, разумеется, больше, нежели дает сама книжка. Предохранительные меры, способствующие уберечь память от притупления, изложены в ней довольно хорошо, хотя и не заключают в себе ничего нового по этой части. Но «средства приобрести превосходнейшую память» чрезвычайно подозрительны. Тут автор или отделывается общими фразами о постоянном упражнении, о постепенности перехода от легчайшего к труднейшему, о пособии силы рассудка и т. д.; или же указывает на такие эксцентрические меры, о которых без смеха даже читать невозможно…».
«…Психологические идеи г. Берви относятся более к младенцу, находящемуся в утробе матери, а физиологические исследования – к мёртвому трупу, в котором уже прекратились все физиологические отправления. В трупе этом г. Берви уловляет некий дух и подвергает его физиологическим соображениям, не подозревая того, что дух, отделяющийся при гниении трупа, подлежит уже не физиологии, а химии…».
Настоящая рецензия – по существу, первое серьезное обращение Добролюбова-критика к творчеству Островского. Мотивы его следует искать в том факте, что поиски драматурга, совершившего окончательный переход к остросоциальной драматургии и обратившегося к изображению неудержимого стремления простых людей к независимости и счастью, совпали с глубочайшими внутренними убеждениями самого критика.
«…Чувствовать наслаждение прекрасным видом, свежим весенним утром, вечерней прогулкой вдвоем и пр. и пр. могут очень многие; но немногие умеют эти впечатления поймать в душе своей и выразить так, чтобы дать их и другим почувствовать. В этом-то уменье овладеть внешним впечатлением и воспроизвести его в звуках – и состоит существенная сила лирического таланта. Поэтому стремление к изящному, точному и полному выражению чувства необходимо является в душе поэта в самую минуту создания; он не остается удовлетворенным, ежели его стих вял, растянут, неопределен, словом – если плохо выражает то, что хотел поэт выразить…».
«…Кому не случалось встречать молодых людей, хранивших размашисто переписанные тетрадки с непечатными стихами Полежаева? Эти юноши восхищаются темной стороной Полежаева, забывая или не зная о его истинных достоинствах. Обвинять ли их за это, считать ли людьми пустыми, ничтожными, неспособными возвыситься над грубыми животными побуждениями? Едва ли справедливо будет такое обвинение; по крайней мере мы никогда не решимся произнести его. Иначе мы должны были бы осудить на ничтожество самого Полежаева, который, конечно, более всего должен подвергаться ответственности за свои стихи.
«…В «Современнике» 1857 помещен был целый ряд статей о Лессинге, в которых довольно подробно рассматривалось значение его для современной ему Германии. «Лаокооном» Лессинг создал новую теорию поэзии, внесши в нее жизнь и разбивши мертвенную формалистику, которая господствовала до тех пор во всех эстетиках. С чрезвычайной ясностью и силою мысли, с неотразимой логической убедительностью он доказал, что существенный предмет поэзии, в отличие от всех других искусств и особенно от живописи, составляет – действие…».