Звездный мальчик

Звездный мальчик

«Сегодня мы, первоклашки, впервые пошли в театр. Он назывался ТЮЗ. Что это значит, никто из нас не знал. Мы думали, что это от дразнилки «тю-тю», когда приставляешь палец к голове и крутишь им: „Ты что, того, тю-тю?“…»

Жанры: Современная проза, Биографии и мемуары
Серия: Трава была зеленее, или Писатели о своем детстве (сборник)
Всего страниц: 2
ISBN: 978-5-699-90828-8
Год издания: 2016
Формат: Полный

Звездный мальчик читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Сегодня мы, первоклашки, впервые пошли в театр. Он назывался ТЮЗ. Что это значит, никто из нас не знал. Мы думали, что это от дразнилки «тю-тю», когда приставляешь палец к голове и крутишь им: «Ты что, того, тю-тю?»

Этот театр находится рядом с лучшей горкой нашего города. Зимой можно кататься с нее на санках, на картонах или на попах. Никакие страшилки о детях, которые катались с горки, вылетели на дорогу и попали под машину, на нас не действуют. Взрослые любят все преувеличивать и пугать детей, кто этого не знает! А летом, когда уже тепло, с этой горки хорошо съезжать на велосипеде или даже просто быстро сбегать по ней, почти падая. Многим из нас хотелось на горку и сейчас, но нас дружным строем завели в театр. Учительница внимательно всех пересчитала и рассадила. Нам достались места далеко от сцены, но, в целом, рассмотреть, что происходит, можно.

Хорошо, когда вместо уроков – театр. Можно резвиться и шалить. Мальчишки развязывают девочкам банты, а мы показываем языки, хохочем и шумим. Когда раздается третий звонок и гаснет свет, учительница на нас шикает, чтобы мы успокоились.

Сначала я вообще не могла понять, что происходит на освещенном кусочке сцены. Вроде с неба упала Звезда, а потом появился он – Звездный мальчик. Высокий и очень красивый… Я бы сказала, что сразу же в него влюбилась, но я уже была влюблена. В Вову Горнова, который занимался фигурным катанием и дружил с Ирой Запарой, тоже фигуристкой. Они оба казались мне какими-то особенными, и я расстраивалась из-за того, что Вова не обращал на меня никакого внимания. Хотя немного примиряло меня с этим фактом то, что он вообще ни на кого, кроме Иры, внимания не обращал.

И вот – Звездный мальчик. В коротеньком плаще и в берете. Ловкий, красивый, смелый, самоуверенный. Я не понимала, о чем спектакль, но мальчик, которого видела издалека, прекрасен, поэтому мне уже нравилось в этом театре.

Но вдруг музыка сделалась тревожной и опасной. Я напряглась и стала волноваться. С мальчиком что-то случилось. Он раскрыл руки так, что его плащ натянулся, словно крылья летучей мыши, потом подбежал к занавесу и спрятал в нем лицо. Что происходит? Почему он принялся кидать камни в какую-то женщину? Надо же его спасти, он наверняка защищался! Я чуть было не закричала, но мальчик сделал вдруг шаг назад и повернул лицо к залу – оно стало таким страшным, даже уродливым, что я испугалась, и мой голос пропал внутри меня.

Я хотела закрыть глаза и не открывать их до самого конца спектакля. Я уже однажды так делала. В цирке. Мы ходили туда с папой и мамой. Помню, что в самом начале представления на арену вышел огромный бегемот. Повернувшись прямо ко мне, он разинул свою чудовищную пасть и заревел. Мои руки и ноги тут же застыли от противного, липкого холода, растекшегося по всему телу. Тогда я сильно-сильно зажмурилась и уткнулась лицом в папу. Папа хотел все исправить и купил мне мороженое, которое носили по рядам. Он протянул его мне, чтобы я лизнула лакомство, которое никогда раньше не пробовала, но мороженое, как ледяная сосулька, обожгло мне язык, и мне стало еще страшнее. Все представление в цирке я тогда просидела, не открывая глаз, и судорожно дышала в папин пиджак. Разинутая пасть бегемота, его большущие зубы и толстый розовый язык еще долго мне мерещились, а все уговоры посмотреть на клоунов или гимнастов так и не убедили меня. В конце представления я вдруг поняла, что мороженое на самом деле сладкое и попросила папу дать лизнуть его еще раз. Он рассмеялся и ответил: «Я его давно съел. Оно же таяло…»

В общем, цирк оказался ужасным местом и ходить туда я больше не хотела. Кто же знал, что, когда я первый раз пойду в театр, страх снова ко мне вернется!

На этот раз глаза я не закрыла, но сидела и допридумывала уродство Звездного мальчика, его гордость, жестокость и другие плохие черты, внутренние и внешние. Он издевался над животными и очень обидел маму! В конце, кажется, он снова стал красавцем, но меня уже было не обмануть, я знала, что внутри него сидел жуткий урод.

После театра нас привезли обратно в школу, и я пошла домой. Надо сказать, что я, как говорят взрослые, типичный ребенок с ключом на шее. Мои мама и папа много работают, поэтому возвращаются с работы поздно. Меня даже из садика всегда забирали самой последней, а после школы и продленки я подолгу сидела дома одна и ждала родителей.

И вот я прихожу после спектакля домой и… о, ужас – увидела его – Звездного мальчика. Он выглянул сначала из-под кровати, а потом из-под пианино… Он такой страшный! И из щели в тумбочке смотрел тоже он! На кухне он прятался под столом, а в ванную и в туалет я даже не решилась зайти! А вдруг он забрался еще и в спальню?.. Я включила во всей квартире свет, поставила в проигрыватель пластинку и стала громко подпевать. Не помогло… Я боялась, что он вот-вот меня схватит, и, если приблизит свое лицо к моему, я просто умру от страха.

Я лихорадочно обулась, схватила кофту, ключи и стремглав вылетела из дома, понимая, что ни за что не смогу туда вернуться одна. На улице не так страшно – там же люди. И Звездный мальчик перестал меня преследовать, его уродливое лицо так стояло перед глазами…


Рекомендуем почитать
Птицы

Саша Кругосветов снова порадовал своих поклонников новой книгой. Теперь это сборник публицистических эссе «Птицы». Хотя публицистикой это в полной мере не является. Я бы сказал, что Кругосветов открыл новый жанр, который можно назвать «метафорической публицистикой». Он позволяет пронизывать ему свой текст сотнями аллюзий, и даже название, цитирующее Аристофана, здесь уже не столько название, сколько часть жанровой игры. Кругосветов изначально человек свободный, он шёл в литературу своим путём, построенном на опыте и наблюдениях, а не на чрезмерных экзерсисах.


Выше боли

За этими страницами стоит история всего двух месяцев жизни, но в них уместилось столько событий и страданий, что их хватило бы на много лет.Два месяца борьбы жизни и смерти, боли и надежд… Дружба и прощение, встречи и расставания, Москва и Питер, воля и сила, наука и вера, молитвы и помощь, зрелость и молодость, единство и цели всё переплелось в нашей судьбе.


Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками, 1941-1944

Книга детально освещает малоизвестную страницу истории Великой Отечественной войны – сотрудничество граждан СССР с нацистами на оккупированных территориях.В своем исследовании кандидат исторических наук Игорь Ермолов, опираясь на обширную базу достоверных источников, доказывает, что нередко оккупанты и советское население сосуществовали мирно и даже взаимовыгодно. Что же толкало советских людей на сотрудничество с врагом? В каких формах оно существовало? Кто и по каким причинам становился коллаборационистом? Имело ли гражданское население возможность участвовать в управлении общественной жизнью, получать образование и медицинскую помощь? Или все вели партизанскую борьбу, и их убивали и мучили гитлеровцы? Ответы на эти вопросы вы найдете в этой книге.


Десять мифов Второй мировой

Усилиями кинематографистов и публицистов создан целый ряд штампов и стереотипов о Второй мировой войне, не выдерживающих при ближайшем рассмотрении никакой критики.Алексей Исаев разбирает некоторые наиболее яркие мифы о самой большой войне в истории человечества: механизмы «блицкрига», роль автоматического оружия в армиях разных государств, счета асов-истребителей, боевое применение танков и кавалерии, первые шаги реактивной авиации.Рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся военной и политической историей 30-40-х годов прошлого века.


Осенний бал

Художественные поиски молодого, но уже известного прозаика и драматурга Мати Унта привнесли в современную эстонскую прозу жанровое разнообразие, тонкий психологизм, лирическую интонацию. Произведения, составившие новую книгу писателя, посвящены нашему современнику и отмечены углубленно психологическим проникновением в его духовный мир. Герои книги различны по характерам, профессиям, возрасту, они размышляют над многими вопросами: о счастье, о долге человека перед человеком, о взаимоотношениях в семье, о радости творчества.


Артуш и Заур

Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Земля

Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.


Жить будем потом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Нетландия. Куда уходит детство

Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.


Парк культуры

«Моя бабушка считала себя очень культурным человеком и часто мне об этом говорила. При этом, был ли я в обуви или нет, она называла меня босяком и делала величественное лицо. Я верил бабушке, но не мог понять, отчего, если она такой культурный человек, мы с ней ни разу не ходили в Парк культуры. Ведь там, думал я, наверняка куча культурных людей. Бабушка пообщается с ними, расскажет им про стафилококк, а я на аттракционах покатаюсь…».


Домой

«Дом. Пошли домой. Пора домой. До дому бы поскорее доехать. Иди домой. Дома надо убрать.У меня такого не было. Никогда. Не было дома. Были места, в которых я жила – у бабушки или с мамой. Там, где жили они, и находился так называемый дом. Я не знала, что это такое. Дом обуви, дом одежды, дом быта – это я понимала…».


Один день из жизни Танечки

«Родилась я в курортном городе, похожем на редкую жемчужину. Он раскинулся на трех величественно огромных холмах, спускающихся с высоты горного плато к самому морю, что и определило его непростую и интересную архитектуру – перепады высот, сплошные опорно-подпорные каменные стены и здания, замысловато вписанные в этот ландшафт. Крыши двухэтажных зданий порой равнялись с проходящей выше них дорогой.Дом, в который меня принесли из роддома и где прошли первые семь лет моей жизни, так и вовсе был причудливо замысловат, даже с перебором…».


Месть

«Верка ревела. Ревела громко, с надрывом. Жалко ее было ужасно! Вот ведь трагедия – отец ушел из семьи. А семья была замечательная! Можно сказать, показательная семья. Но – была…».