Золушка, превращающаяся в принцессу
Публицистика в нашей литературе в последнее время превратилась в Золушку. Слишком уж утилитарная у неё роль. Газетами, равно как заводами и пароходами, владеют дяденьки с пузатыми кошельками, заказывающие в прессе публицистическую музыку. А ведь в Литинституте функционирует семинар публицистики, где учатся законам этого прекрасного, в основе своей, жанра. Инициатива Интернационального Союза Писателей по созданию премии для публицистов заслуживает всяческого одобрения, равно как и то, что совместно с премией запускается одноимённая книжная серия. Не случайно премия носит имя Владимира Гиляровского. Пусть он и не был публицистом в современном понимании, но его внимание к деталям и склонность к увлекательному бытописанию делают его текст куда как публицистическим. А его жажде правды стоит поучиться многим современным литераторам.
Под знаменем дяди Гиляя сегодня есть смысл выстроиться многим. Ведь мир требует переосмысления не только на поле художественных текстов, но и под беспристрастным объективом публицистов. Быстро меняющаяся реальность всё настоятельнее требует тех, кто зафиксирует в слове все её трансформации. Уже почти умерший жанр очерка стремительно возрождается, поскольку всеядность информационных таблоидов вызывает всё меньше доверия.
Любой соревновательный момент в литературе носит условный характер. Наверное, так будет и в этой премии. Однако уровень уже известных соискателей никаких сомнений не вызывает. Саша Кругосветов в несколько лет преодолел дистанцию от дебютанта до литератора, с творческими дискурсами которого невозможно не считаться. Публицистичностью пронизано всё его творчество, как и книги для детей. Ему нравится добавлять к тексту публицистическую приправу. Он безупречно чувствует её вкус, остроту и необходимость. Его публицистические откровения сочетают в себе предельную искренность на грани беззащитной наивности и неторопливую вдумчивость вкупе с недюжинной эрудицией. При этом в каждом слове сквозит природная, не заёмная интеллигентность, не позволяющая не только не перейти грань хорошего литературного тона, но и благородно пощадить даже самого непримиримого оппонента. Познакомившись с книгой Кругосветова, читатель поймёт, что перед ним – человек отчаянный. Кругосветов не боится делать самые смелые выводы, углубляться в самые загадочные перипетии человеческой мысли в контексте её исторического развития. При всём, это он – мастер сатиры, мастер того, уже почти забытого острословия, не имеющего ни грамма пошлости, фарса или злой издёвки. Сатира Кругосветова восходит к Мольеру: она и классична и классицистична одновременно, при этом, шумное дыхание современности насыщает её кровотоками и непрекращающимся биением жизни. Кругосветов, как никто, понимает, что публицистическая сатира служит не для того, чтобы выявить человеческие недостатки, а для того, чтобы помочь ему их исправить.
Книга Марии Ладовой – это совсем другая история. Это, в прямом смысле, живая книга. Потому что она – важнейший материнский акт, акт материнской любви. Этот текст для Ладовой – баррикада для обороны от горестей жизни, залог того, что все несчастья, рано или поздно, канут в небытие. Не случайно и название «Выше боли». В нём сказано если не всё, то многое. Ладова балансирует между документальным романом и исповедальной прозой. Читатель настолько проникается историей лечения сына главной героини, что всеми силами приближает хороший конец, боится того, что он не случится. Это – настоящий катарсис. В книге исследуются многие раны нашего общества.
И жестокость, которую можно преодолеть только добротой, и фатальность нашего существования, когда от нас иногда ничего не зависит, мы можем только бесконечными мольбами радеть за наших, попавших в беду близких, и проблематичность нашей медицинской системы, перед которой некоторые чувствуют себя ещё беззащитней, чем перед болезнями, и о великой силе людского взаимопонимания, способной по-настоящему вытаскивать людей с того света. Эта книга о бескорыстии материнской любви. Казалось бы, естественной, но такой сильной, такой несгибаемой, такой исцеляющей! Если мы сильно кого-то любим, они тоже становятся сильнее и преодолевают самые страшные тяготы. Хорошая, цельная и нужная книга, без литературщины, написанная подлинным художественным талантом.
О книгах Александра Гриценко и Юрия Никитина мне хотелось бы сказать совокупно. И не потому, что оба они – уроженцы Астрахани. Дело в том, что их творческие судьбы – для меня очень личная тема. Не скрою, что с Гриценко меня связывают давние творческие и дружеские отношения, поэтому высказываться о его книге публицистики в комплиментарных тонах мне нет особого смысла. Скажу лишь, что в книге представлены его работы, дающие весьма полное представление о его высоком профессиональном уровне и владении жанром во всех тонкостях. Это и не удивительно. Ведь Гриценко – журналист со стажем. Его культурная публицистика в своё время часто появлялась в центральной прессе, и хорошо, что сейчас она будет собрана под одной обложкой – это позволит по-новому увидеть ту недавнюю давнюю эпоху, которая скоро станет почти неосознаваемой. Для меня крайне важно, что именно Гриценко открыл для меня, уже довольно зрелого на тот момент литератора, Юрия Никитина, прекрасного фундаментального русского прозаика и великолепного бескомпромиссного человека. Публицистика Юрия Никитина из той давней эпохи, когда пишущие люди зависели только от необходимости докопаться до правды, а не от желания 6 понравиться начальству или, что хуже того, акционерам. Его статьи – это подлинный интерактив. Они не абстрактны, а реальны. В них действуют достоверные злодеи и настоящие герои. Его материалы я регулярно читаю в «Литературной газете» и всякий раз наслаждаюсь ими. Приятно, что эти статьи обширно представлены в книге. Юрий Никитин обличает зло и подлость власть предержащих. Он не позволяет нам смириться с этим позорным явлением, бьёт в набат и беспощадно жалит. Надо сказать, что правота некоторых его хлёстких статей подтверждалась через время. Многие его выводы, казавшиеся поначалу спорными, потом доказывали своё право на существование самим движением жизни. Привлекает в его творческом методе непрерывное стремление не просто запечатлеть нечто эффектное и по-журналистски выигрышное, а докопаться до причин произошедшего, проследить всю цепочку явлений, выявить первооснову. Так и недавний арест мэра Астрахани Столярова побудил его не к ликованию, а вызвал желание вникнуть в психологическую подоплёку фатального финала крупного городского чиновника. А чего стоят его едкие разоблачения погрязшего в бессмысленных словесных экзерсисах любимца псевдо-либеральной интеллигенции Д. Быкова! Никитин так мастерски разоблачает пустоту его якобы эффектных дефиниций, что хочется воскликнуть: «А король-то голый!»
