…Пыль забивалась в ноздри вместе с душным, тягучим запахом баранины.
Девушка чихнула, и тут же раскаленный скальпель боли взрезал ее мозг. Она сжала виски руками… И очнулась.
Сумрак, прохлада. Узкое оконце, из него струится свет. Она лежит на полу, на старой бараньей шкуре, от которой исходит этот тошнотворный запах, пальцы чувствуют грязный и пыльный мех. Небольшая комната, стены без штукатурки, камень и цемент. Деревянная дверь приоткрыта, в нее видны далекие холмы. Выходит, это не комната в доме, а весь дом и есть. Маленький домик, избушка, сторожка…
Слышно, как щебечут птицы невдалеке. И еще стук лопаты, звонко терзающей каменистую почву.
Она с трудом села. Что это за домик? Что она тут делает? Как она здесь оказалась?
Некоторое время девушка смотрела на щель в двери, словно надеясь, что та даст подсказку… Но подсказки не было. На ум ничего не приходило, будто черепную коробку вытряхнули, а в пустоту закачали огненную боль.
Ее охватила паника. «Неужели я состарилась и у меня проблемы с памятью? – с ужасом подумала она. – Но если я уже старая, то когда же я жила и куда делась моя жизнь?»
Она вытянула руки перед собой. Они немного дрожали. Действительно состарилась?..
Ей стало не по себе. Прожить жизнь, возможно, долгую, – и забыть, что жила?!
Растопырив пальцы, она заставила их не дрожать. И вдруг осознала: кожа на руках молодая, без морщин!
Значит, не в возрасте дело! У нее, видимо, что-то с головой – вот почему она ничего не может вспомнить!.. Но там, недалеко от домика, есть кто-то, какой-то человек, который копает землю! Надо его спросить, что с ней случилось!
Она с трудом поднялась и тут же потеряла равновесие. Ухватилась за край небольшого обшарпанного стола, сделала несколько шатких шагов к двери, открыла ее. Домишко стоял на склоне горы, полого уходившей вниз. Слева высилась отвесная скала, поросшая редкими кривыми деревцами. Судя по положению солнца, над землей занимался рассвет. Вокруг, насколько хватало глаз, высились холмы – одни повыше, другие пониже, а вдали, в неясной дымке, светлели вершины гор. Воздух трепетал, подрагивал, скрадывая перспективу, отчего возникало ощущение, будто перед ней огромный экран с картинкой, а вовсе не настоящий пейзаж. Наверное, она поэтому не любила горы. Они заслоняют горизонт, и планета кажется крошечной. И человек в них чувствует себя крошечным… Маленькое живое существо в плену у неживых каменных громад.
Стук лопаты доносился слева, между стеной домика и скалой.
Она, оторвавшись от дверной притолоки, двинулась влево. И точно, она не ослышалась: какой-то мужчина в клетчатой рубашке копал яму метрах в пяти от домика. На звук ее шагов он обернулся. У него оказалась неопрятная черная борода с проседью; блеклые, словно застиранная майка, глаза настороженно блеснули из-под нависших век.
– Ты жива? – удивился он.
Она хотела ответить, как вдруг почувствовала сильную тошноту. Справиться с ней не было никаких сил, и ее вырвало тут же, у домика.
– Мерд! Обгадила мне всю стенку! – в сердцах выругался мужчина, обнажив редкие подгнившие зубы.
– Дайте воды… сильвуплэ… – произнесла она и тут поняла, что говорит с ним по-французски… по той причине, что он говорил с ней по-французски же!
«Я во Франции… Ну да, конечно! Я приехала сюда… к… к друзьям…»
Вспомнить, к каким таким друзьям, она не смогла.
– Пардон… Я очень сожалею… Мне плохо… Мне нужно попить воды… У вас есть вода?
– Так ты жива, получается!.. – с досадой повторил мужичок. Затем достал из кармана старых грязных джинсов, висевших мешком на его худосочном заду, мобильный и принялся набирать номер. – Ты в дом иди, – оторвался он от телефона, – там несколько бутылок на полу. Иди, иди! – Он замахал в ее сторону рукой, словно хотел подтолкнуть к дому.
Вода! Она повернулась и стала проделывать обратный путь – всего несколько шагов, но таких трудных… Боль плескалась в черепной коробке, словно там кто-то кипятил котелок на костре.
«Что такое? – услышала она, как заговорил мужичок в трубку. – Мы так не договаривались, чтоб живую закапывать!»
Ей показалось, что это смешная шутка. Вернее, шутка плоская и совсем не в ее вкусе, но мужичку она должна казаться смешной – иначе зачем бы он так острил?
Доковыляв до бутылки, она принялась жадно пить и оторвалась только тогда, когда мужичок появился на пороге.
– Вот что, – произнес он деловито, поставив лопату у двери, – живой я закапывать тебя не стану. Я же не садист какой-нибудь! Так что давай я тебя сначала убью!
Она не поверила своим ушам. Сказанное мужичком было столь нелепо и столь дико, что ее разум отказывался принять его слова всерьез. Это просто очень глупая и непонятная шутка…
Та часть мозга, которая еще функционировала, несмотря на оглушающую боль, вдруг строго и сухо проинформировала: шуток тут никто не шутит. Этот мужик хочет ее убить… перед тем как закопать! И яма уже почти готова… Яма, могила – для нее!
Мужик обвел глазами комнатку – размышлял, чем бы ее убить. Она вдруг очень ясно поняла: сейчас идут последние минуты ее жизни. Последние, если она не придумает никакого выхода!
Но мозг не работал. Ничего не подсказывал.
