Лондон, 1826 год
Чудесная ночь, чтобы умереть.
Незаметно сгустились сумерки, с затянутого тучами неба тяжелыми мягкими хлопьями беззвучно повалил снег. И вскоре все грязное, уродливое и безобразное, чем кишели узенькие улочки Уайтчепела[1], было погребено под пушистым белым одеялом. В тусклом свете редких уличных фонарей плясали и искрились снежинки, и казалось, фонари плавают во мраке, точно поднявшиеся со дна океана диковинные мутно-желтые рыбины.
Дженни О’Флаэрти поправила шаль, спрятав под нее густые черные волосы, пониже опустила голову и ускорила шаг. Снегопад не помешал пронизывающему ветру вцепиться в нее своими острыми ледяными зубами. Больше всего ей сейчас хотелось поскорее оказаться в своей убогой квартирке, которую она делила с тремя другими девушками. Ничего, подбодрила она себя, еще несколько минут, и она устроится перед камином с тарелкой горячей овсянки и согреется, наконец.
Презрительно ухмыльнувшийся ливрейный лакей грубо оттолкнул ее, чтобы освободить дорогу своей госпоже. Девушка украдкой кинула завистливый взгляд на элегантные перчатки леди. Дженни зарабатывала шитьем, и загрубевшие от работы кончики пальцев у нее были исколоты иглой. В такие морозные ночи, как эта, они обычно трескались до крови и болели так, что она частенько засыпала в слезах.
Фыркнув, Дженни задрала нос — она вообще не любила себя жалеть. Ее дорогая матушка — упокой, Господи, ее душу — всегда твердила, что нет лучше средства приободриться, чем перечислить, в чем тебе повезло. Конечно, ни одному джентльмену не придет в голову нанять необразованную ирландскую девчонку учить своих детей или приставить ее компаньонкой к своей жене. Зато ей по крайней мере не приходится таскаться по грязным улицам Лондона, как большинству тех девушек, которые три года назад приплыли из Дублина тем же пароходом, что и она. При одной мысли о том, чтобы продавать свое тело любому, у кого в кармане звенит пара шиллингов, Дженни холодела от ужаса.
Уже у самого входа в узкий темный переулок между домами Дженни машинально замедлила шаги. Пробежав по нему, она бы срезала угол, сократив дорогу почет на три квартала. В любое другое время она побоялась бы сунуться туда, но в такую холодную ночь можно рискнуть, решила она. Сумочки у нее при себе нет, так что вряд ли ею заинтересуется какой-то грабитель. Увидев съежившуюся под пронизывающим ветром щуплую фигурку, до бровей укутанную в старенькую шаль, случайный прохожий наверняка примет ее за беззубую старуху нищенку, успокаивала она себя.
С тоской представив себе жарко горящий в очаге огонь и дымящуюся тарелку с овсянкой, ждавшие ее дома, Дженни бросила последний взгляд на оживленную улицу за спиной и юркнула в темный переулок.
Она, спотыкаясь, бежала в темноте, с каждым шагом чувствуя себя все более неуютно. Ледяной ветер, ворвавшись в узкий переулок, образованный двумя рядами покосившихся от старости убогих домишек, злобно хлестал ее по лицу, завывая, как обезумевший от голода бродячий пес, и бросался на окна, словно пытаясь ворваться внутрь. Дженни опасливо покосилась через плечо, понемногу начиная жалеть, что не осталась на людной улице — лучше уж пробежать несколько лишних кварталов, чем трястись от страха, подумала она. И хотя на заметенном снегом тротуаре не было видно ничьих следов, кроме ее собственных, она готова была поклясться, что слышала сзади крадущиеся шаги.
Решив добежать до конца переулка раньше, чем у нее появится повод пожалеть о своем опрометчивом решении, Дженни резво потрусила вперед. Ей оставалось сделать всего несколько шагов, когда вдруг изношенный башмак зацепился за выступающий камень булыжной мостовой и Дженни, вскрикнув, шлепнулась на землю.
Чья-то тень накрыла ее. Дженни, зажмурившись, сжалась в комочек, ожидая самого страшного. Выждав немного, она все-таки открыла глаза, и из груди ее вырвался шумный вздох облегчения. Ни один грабитель с большой дороги не мог выглядеть точно принц из сказки!
Незнакомец, заботливо подхватив девушку под руку, помог ей подняться на ноги. Дженни зачарованно уставилась на него. Больше всего ее поразили глаза — казалось, они светятся во мраке.
— Бедный ягненочек, — ласково пробормотал незнакомец. — Ты не ушиблась? Как тебя зовут, дитя мое?
— Дженни, — заворожено глядя в его необыкновенные глаза, пролепетала она. — Меня зовут Дженни.
Вероятно, заметив в ее голосе предательскую дрожь, незнакомец улыбнулся.
— Красивое имя — как раз для такой красивой девушки, как… — Внезапно улыбка сползла с его лица. — Что это? Да у тебя на руках кровь!
Дженни смущенно поджала исколотые иголкой пальцы, внезапно устыдившись обломанных ногтей и шершавой, потрескавшейся на морозе кожи.
— Ничего страшного… просто обычная ссадина.
— Позволь мне взглянуть…
Невзирая на слабые протесты Дженни, незнакомец завладел ее рукой. Пальцы его оказались на удивление сильными. Дженни даже пискнуть не успела, как он разжал ей ладонь, впившись в нее горящими глазами. Она уже приготовилась к тому, что он протянет ей носовой платок, чтобы перевязать руку. Но, к ее величайшему изумлению, незнакомец, припав губами к ее ладони, принялся жадно слизывать алые капли.
