— А что, были ли у вас случаи, когда ударившийся головой пациент получал воображаемый опыт, который с успехом использовал по возвращении в сознание, а? — Этот вопрос мучил меня сильнее всего. Налицо была демонстрация возможностей перехода по мирам, оставалось понять, насколько материальными были мои друзья, Ляля и Антош.
— Вы знаете, такие случаи бывали. Лично я не встречался с таким, но несколько случаев задокументированы были. Некоторые люди после травмы головы начинали разговаривать на другом языке, как на родном.
— Это я слышал. Мне интересен еще и такой момент, за те минуты, что я был в отключке, я прожил целую жизнь. Такое было?
— Не знаю, не слышал. Наверное, такое возможно. Говорят, перед смертью человек успевает увидеть всю свою жизнь перед глазами.
— Это не то, это была другая жизнь, моя, но другая.
Кажется, я закружил голову несчастным врачам скорой помощи своими недомолвками и намеками. Если бы не инопланетный пейзаж за окном машины, они бы уже давно отправили меня на проверку к мозгоправу.
— А все-таки хорошо, что я могу ходить по мирам. Представляю, каково ваше искушение назвать меня дураком, психом, больным, если бы не это. — Я махнул в сторону лун. — Будь мы дома, вы бы считали себя вправе считать правыми, даже не усомнились бы в этом. А я вам еще такого могу показать.
— Не надо, спасибо. — Взмолился врач, тот, что интересовался моим состоянием, пока я лежал в машине. — Отвезите нас домой.
— Домой? А вы не знаете, что такое дом, я уверен. Вы как испуганное животное, которое всю жизнь сидело на привязи, а когда с вас сняли ошейник, вам стало страшно, и захотелось снова на привязь. Вы дома сейчас. Весь мир один большой дом. Если вы будете отвергать эту мысль, то мир отторгнет вас.
— Отторгните нас домой. — Взмолился врач.
— Эх, приматы. — Я открыл дверь и вышел наружу.
Мне пришла мысль о том, что если все варианты в этом мире возможны, то и мои друзья в них должны были существовать, даже несмотря на то, что мы до этого встречались только в моем больном воображении. Мы обещали друг другу встретиться в том мире с речкой и лопухами по берегам. Смогу ли попасть в тот мир, который хочу? Что делать с врачами скорой помощи? Одна часть меня была за то, чтобы вернуть несчастных «животных» назад, в привычный плен иллюзий. Вторая часть настаивала на том, чтобы насильно заставить пережить людей ломку изменения сознания. Возиться с ними не хотелось, но кто-то свыше не так просто подсунул их мне.
— Дома нет. — Повернулся я и произнес тяжелую для потерянных людей фразу. — Вернее, дом будет только тогда, когда вы сами сможете вернуться. Иначе, никак.
— У меня больная мать. Я должен за ней ухаживать.
— Давя на жалость, ты хочешь выставить меня бесчувственным скотом. Жалко маму, если это правда, но пусть эта необходимость быть рядом с ней стимулирует тебя умению ходить по мирам.
— Как вас, Игорь, кажется, будьте снисходительны, сделайте так, чтобы я вернулся домой, прошу. — У врача затрясся подбородок, а в глазах заблестели слезы.
— Хорошо, кто еще добровольно желает остаться в иллюзиях привычного, которые вам дарит клетка вашего примитивного воображения?
Водитель и второй врач неуверенно подняли руки.
— Единогласно. Агитация, это не мое. — Вздохнул я. — Полки за собой мне никогда не повести. А может, и не попасть в Транзабар через доброту свою. Эй, водитель кареты, сидай за баранку, поедем на место ДТП.
Дважды упрашивать его не пришлось. Я сел в кабину, рядом с ним.
— Куда ехать? — Спросил водитель.
В его ситуации вопрос был закономерный.
— А это, как говорится, значения не имеет. Главное — движение.
— Так, все же, вперед или в зад?
— Как-то пошло звучит ваше предложение. Дави на газ, батя, остальное я сделаю сам.
Водитель, немолодой усатый, типичный такой шофер, от которого вечно пахнет бензином, а ладони в прожилках въевшегося машинного масла, осторожно тронулся по кочковатой поверхности этого мира. Мне не составило труда представить свою разбитую машину на дороге. Сознание быстро зацепилось за воображаемый образ.
— Ох ты, е-моё! — Испуганно вскрикнул водитель и вильнул рулем, уворачиваясь от встречного автомобиля, внезапно возникшего вместе с дорогой. — Дорога. Опять.
Моя машина моргала аварийкой на том же месте. Возле нее стояла легковушка с включенным светом. Рядом с разбитой машины стоял человек. Он прикрыл глаза от света, когда его осветила карета «скорой помощи».
— Вот мы и дома, трусы. Живите, как жили, и сожалейте, что упустили такую возможность. — Я вылез из кабины, не прощаясь. — Езжайте.
«Скорая» включила поворотник, объехала останки моего автомобиля и помчалась по шоссе.
— Здравствуйте. — Полез ко мне здороваться любопытный мужик.
— Здорово. Чего ты заглядывал в нее?
— Просто. Меня попросили покараулить, пока не приедет эвакуатор. Слоняюсь от безделья, жду.
— Эвакуатор? А кто тебя попросил? Гаишники?
— Нет. Женщина, жена водителя. Она решила поехать с ним в больницу. Представляете, корова среди ночи перебегала дорогу, ударилась прямо в сторону водителя.
— Постой, постой, друг, какая женщина, это я ехал в этой машине. Смотри, вот мне наложили повязку парни из «скорой». Не было тут женщины, а тем более жены. Я хоть и приложился головой, но не настолько, чтобы не помнить таких подробностей.
