Житие архиерейского служки

Житие архиерейского служки

«… Начали они подходить к Гавриилу, прося о написании имен на карточках за здравие и упокой.

Гавриил начал усердно содействовать молебствию за добровольную плату. Через несколько часов почувствовал он уже в кармане вес нескольких медных гривен.

Это усугубило его ревность и заставило возвысить цену, что, однако, горячих богомольческих сердец не могло отвратить от исполнения их добрых намерений.

Богомольцы морщились, но платили; так шло, или скорее – бежало время.

Время пробежало, оставя Гавриилу Добрынину воспоминания о дне святого Николая и пятьдесят копеек, собранные с богомольцев.

Сумма по тому времени немаловажная. …»

Жанр: Историческая проза
Серии: -
Всего страниц: 38
ISBN: -
Год издания: 1958
Формат: Фрагмент

Житие архиерейского служки читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Рождение оного

В 1751 году через город Севск, на сотнях подвод проехали гетман малороссийский Разумовский и епископ Кирилл, человек тоже труднозабываемый.

В 1752 году в семье священника Ивана Добрынина родился и был крещен именем Гавриил мальчик.

Младенец этот нашел в священном звании из родственников своих двух дедов и отца.

Дед священничал в Севском уезде, в пятистах верстах от Москвы, в селе Родогоже, на реке Нерусе, а другой дед, по матери, – в том же уезде, в селе Неваре.

Мальчик рос. В 1756 году родогожский дед его уехал в Москву для окончания тяжебного дела с соперниками своими. А в 1757 году, апреля двенадцатого, умер Иван Добрынин.

Сейчас же при вести о смерти сына старик впал в горячку.

Плакал Гавриил Добрынин на реке Нерусе, жалко ему было отца.

Жить было нечем. Нужно было ехать к другому деду, неварскому.

Переселение к деду

По прибытии к деду неварскому жил у него Гавриил почти год, и исполнилось ему шесть лет.

Велел дед ему положить в землю три поклона перед иконой, и начали они вступление в науку азбуки.

А наука его была свирепая. Говорилось тогда, что ангельское нужно терпение ребенку для того, чтобы научиться складывать слово «ангел».

Учение было замысловатое. По регламенту Славяно-греко-латинской академии оно состояло из фары – класса, где учили читать и писать по-латыни, инфимы, где преподавали славяно-русскую и латинскую грамматику, синтаксис, риторику, философию и богословие.

Префект оной академии по регламенту должен был быть не весьма свиреп и не меланхолик.

Доучивались в академии до вопросов, где сотворены ангелы, могут ли они приводить в движение себя и другие тела, как они мыслят и понимают – посредством соединения, различения или как-нибудь иначе, а также каков объем ангела. Но Гавриил Добрынин до этой высокой ступени не достиг. Говорится, что доброе начало – половина дела. Неварский дед кончил дело на этой половине. Между тем из Москвы прибыл родогожский дед. Прибыл он в севский Спасский монастырь для тяжбы своей с неприятелями.

Природа вложила в него сердце мягкое, хотя и кляузное. Поэтому написал он письмо о присылке ему внука в Севск.

Но неварский дед не находил надобности отягощать себя нарочною подводою.

Жребий Гавриила колебался между двумя дедами немалое время.

Наконец, после светлого праздника, на десятую пятницу, решила судьба послать Гавриила в Севск.

В день этот бывает в Севске ярмарка. И на ярмарку эту послал неварский священник племянника своего Степана за сухой рыбой, называемой таранью, а заодно поручил ему и отвезти внука. Мать Гавриила осталась пока при своем отце.

Переселение от одного деда к другому

Родогожский дед, увидев внука, схватил его на руки с восхищением и, прижимая к груди, называл оставленной ему от бога на утешение отраслью и другими именами.

Дед был по натуре боек, памятлив, понятлив, горяч, предприимчив, неустрашим в злоключениях и терпелив в горестях.

Долговременные по присутственным местам иски правосудия против злодейских и разбойничьих на него нападений послужили ему к знанию в судоведении, и ежели бы ему да образованность, то был бы он человек государственный.

Родогож принадлежал графу Чернышеву, а управляем был смоленским шляхтичем Краевским.

Краевский, злобствуя на деда по причине его судебной предприимчивости, а может быть и за любовную предприимчивость, захватил его насильно, затащил в конюшню и мучил там насмерть.

Рано умерла жена родогожского деда.

По правилам, у священника второй жены нет, а должен быть вдовец монахом.

Потащили деда до монастыря. По монастырям тащил он свою тяжбу с Краевским.

Тоска держала родогожского деда.

С тоски познакомился он с рукоделиями – столярничал, портняжничал, переплетал. По вечерам сидел дед под деревом с внуком.

Уже заперты монастырские ворота.

Не для старика подстенные лазы, а вечер хорош.

И тут под деревом пел запертый старик любимую свою песню:

Ах! Как трудно человеку
Жить без счастья в младом веку.
Печаль тяжко сокрушает,
Сердце в скорбех всегда тает.
Ах, младые мои лета,
Что дражайши всяка цвета!
В несчастии уплывают,
Дряхлу старость ожидают;
Когда ж пройдет цвет младости,
Не чаешь быть уж в радости.
С весны зима неприятна.
Ах! Жизнь наша так превратна!
В старом веке нет покою,
Только болезни с бедою;
Тогда счастье хоть бы было,
Уж в старости не так мило!
Счастье, где ты пребываешь?
Или с зверьми обитаешь?
Перестань, счастье, со зверьми жити,
Прийди бедну послужити.

Смысл этих стихов понятен.

Под опекой деда прожил Гавриил в монастыре почти три года, и научился он не только читать, но даже и писать.

Архимандрит, прослышав об этой образованности, подарил Гавриилу старый свой полукафтан из зеленой китайки на вате.

Перешили этот самый кафтан, и стал сам Гавриил похож на архимандрита.

Сей архимандрит именовался Иннокентий Григорович. Был он из казначеев Троице-Сергиевской лавры. А после Севска переведен в серпуховский Высокий монастырь.

Наступило в монастыре междуцарствие.

Есть греческое слово «стомах».

Стомах – значит желудок.

И есть послание апостола Павла к Тимофею: «Не пей воды, но мало вина приемли, стомаха ради твоего».

В силу этого текста пили монахи ради стомаха.


Еще от автора Виктор Борисович Шкловский
Жили-были

«Жили-были» — книга, которую известный писатель В. Шкловский писал всю свою долгую литературную жизнь. Но это не просто и не только воспоминания. Кроме памяти мемуариста в книге присутствует живой ум современника, умеющего слушать поступь времени и схватывать его перемены. В книге есть вещи, написанные в двадцатые годы («ZOO или Письма не о любви»), перед войной (воспоминания о Маяковском), в самое последнее время («Жили-были» и другие мемуарные записи, которые печатались в шестидесятые годы в журнале «Знамя»). В. Шкловский рассказывает о людях, с которыми встречался, о среде, в которой был, — чаще всего это люди и среда искусства.


Созрело лето

« Из радиоприемника раздался спокойный голос: -Профессор, я проверил ваш парашют. Старайтесь, управляя кривизной парашюта, спуститься ближе к дороге. Вы в этом тренировались? - Мало. Берегите приборы. Я помогу открыть люк. ».


Самое шкловское

Виктор Борисович Шкловский (1893–1984) — писатель, литературовед, критик, киносценарист, «предводитель формалистов» и «главный наладчик ОПОЯЗа», «enfant terrible русского формализма», яркий персонаж литературной жизни двадцатых — тридцатых годов. Жизнь Шкловского была длинная, разнообразная и насыщенная. Такой получилась и эта книга. «Воскрешение слова» и «Искусство как прием», ставшие манифестом ОПОЯЗа; отрывки из биографической прозы «Третья фабрика» и «Жили-были»; фрагменты учебника литературного творчества для пролетариата «Техника писательского ремесла»; «Гамбургский счет» и мемуары «О Маяковском»; письма любимому внуку и многое другое САМОЕ ШКЛОВСКОЕ с точки зрения составителя книги Александры Берлиной.


Гамбургский счет

Книга эта – первое наиболее полное собрание статей (1910 – 1930-х годов) В. Б. Шкловского (1893 – 1984), когда он очень активно занимался литературной критикой. В нее вошли работы из ни разу не переиздававшихся книг «Ход коня», «Удачи и поражения Максима Горького», «Пять человек знакомых», «Гамбургский счет», «Поиски оптимизма» и др., ряд неопубликованных статей. Работы эти дают широкую панораму литературной жизни тех лет, охватывают творчество М. Горького, А. Толстого, А. Белого. И Бабеля. Б. Пильняка, Вс. Иванова, M.


Земли разведчик (Марко Поло)

Для среднего школьного возраста.


Памятник научной ошибке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Лихие дни

Повесть о суровом военном времени.


Девочка из города. Гуси-лебеди

В книгу входят две повести известной детской писательницы.В повести «Девочка из города» рассказывается о девочке, осиротевшей во время Великой Отечественной войны, о добрых людях, ее приютивших.Повесть «Гуси-лебеди» рассказывает о маленькой деревенской девочке Аниске. Некоторые ребята считают её некрасивой, задиристой девчонкой и совсем не замечают, какое у нее доброе сердце.Обе повести о детстве, о любви к Родине, доброте, дружбе людей.Для среднего школьного возраста.


Гуманное оружие

Будоражащие землян слухи об инопланетных цивилизациях оборачиваются кошмарной реальностью: десант антропоксенов – подданных некоего Истинного Разума – блокировал Санкт-Петербург и Москву, а затем «положил» крупнейшие города Америки и Китая. Земная цивилизация обречена.Пришельцы – сногсшибательные красавицы с железной волей – порабощают «варваров» – землян, и тогда российский генералитет принимает самоубийственное решение…


Неизвестный партнер

«Неизвестный партнер» Эллы Гриффит – довольно запутанная головоломка, которую решают представители норвежской и итальянской полиции. Главное здесь – именно работа полиции, ее умение распутать достаточно сложное преступление со множеством действующих лиц – от Норвегии до Италии.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


Сквозь бурю

Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.