– Господи, он идет сюда?! – воскликнула Тия Моррисон, обхватывая себя руками, словно хотела прикрыть до невозможности дорогое, расшитое шелком и жемчугом белоснежное свадебное платье и шестифутовую фату. – Он не может!
Ее сестра, Хелена, округлила большие голубые глаза:
– Успокойся. Он всего лишь просил передать тебе, что ты опаздываешь на встречу с организатором свадьбы. Если ты не явишься через пять минут, он зайдет за тобой.
– Ну, так останови его!
Нет, не получится. Ничто не способно остановить Флинна Эштона, если он чего-то хочет. При этом он неизменно был вежлив, даже если пер, как танк. Вот почему отец Флинна сделал его своей правой рукой в «Моррисон – Эштон медиа». И почему, собственно, она выходит за него замуж.
– Помоги мне выбраться из платья до того, как он придет!
– Не понимаю, почему ты дергаешься, – пробормотала Хелена, воюя с молнией на платье.
Тия изогнулась и попыталась стянуть платье с бедер.
– Всем известно: если жених увидит свою невесту в подвенечном платье до свадьбы, быть беде.
Это было не суеверие, а правило. Флинн не увидит это платье до тех пор, пока она не пойдет по проходу в небольшой тосканской церквушке у подножия холма, на котором стоит вилла.
– Поэтому он прислал меня.
Тия застыла. Ей был знаком этот голос. С тех пор, как она в последний раз слышала его, прошло восемь лет, но она ничего не забыла. Ничего!
И владелец этого голоса не должен видеть ее в атласном корсете и чулках. Тем более не теперь, поскольку через два дня она выходит замуж за его брата.
Подтянув платье, Тия прижала его к груди и уставилась на вошедшего:
– Я думала, ты не приедешь.
Но вот Зик стоит перед ней… такой… Нет, не стоит лгать самой себе и утверждать, что он отвратительный. Он выглядит… повзрослевшим. В двадцать один год он был зол на весь свет, а сейчас уверен в себе и спокоен.
И великолепен, как всегда. Пропади он пропадом!
Хелена рассмеялась.
– Вы не виделись восемь лет, и это все, что ты можешь сказать? – Она поцеловала его в щеку. – Приятно снова увидеть тебя, Зик.
– Повзрослевшая малышка Хелена! – Зик обнял ее, но взгляд его был прикован к Тии. – Я тоже рад увидеть тебя. И твою сестру.
В его голосе слышалась насмешливая нотка. Как будто она специально подстроила так, чтобы встретиться с ним в нижнем белье! Его даже в стране не должно быть. Флинн сказал, что Зик не приедет, и ее охватило облегчение. Но вот он здесь и смотрит на нее, и она чувствует себя чуть ли не обнаженной.
Тия крепче прижала платье к груди:
– Я ожидала твоего брата.
– Своего жениха, – кивнул Зик. – Конечно. Извини. Но он решил, что мне надо потренироваться, дабы достойно выполнить обязанности шафера.
– Ты шафер Флинна?!
– А кого еще он мог выбрать?
Зик сказал это небрежно, словно и не отсутствовал восемь лет. Словно никогда не дразнил Флинна за то, что тот не был чистокровным Эштоном, а был усыновлен. Словно не клялся, что никогда не вернется.
– Кого угодно.
Образно говоря, Флинн мог бы пригласить в шаферы русского премьер-министра, и Тия не была бы так сильно удивлена.
– Он выбрал своего брата, – сказала Хелена и одарила сестру своим коронным взглядом: «Ты спятила?» Она довела этот взгляд до совершенства в пятнадцать лет и с тех пор прибегала к нему с устрашающей регулярностью. – Что в этом странного?
Сколько лет было тогда Хелене? Шестнадцать? Она была слишком молода, слишком поглощена собственны ми проблемами, чтобы понять, что происходит. К тому же Тия скрывала все не только от нее.
– Значит, ты приехал на свадьбу?
Зик поднял брови:
– Ради чего же еще?
Тия понимала: он хочет, чтобы она призналась или по крайней мере подумала, что он вернулся из-за нее. Он собирается доказать, что она сделала неправильный выбор восемь лет назад, а сейчас совершает еще большую ошибку.
Правда, Тия уже ее совершила, причем эта ошибка не имела никакого отношения к Зику Эштону.
Да, она предполагала, что Зик может вернуться в лоно семьи, но не думала, что он вернется из-за нее. За этим поступком должно скрываться нечто другое.
– Мне нужно переодеться.
Крепко прижимая к себе платье, Тия шмыгнула за ширму. До нее доносилась болтовня Хелены и Зика. Он говорил насмешливо, словно ситуация забавляла его. Что ж, по крайней мере, это осталось прежним. Он все так же воспринимает мир как шутку, включая семью.
