В. СТЕПАНОВ
Зеленая лампа
I
Завтра им лететь в Байконур. Но путь туда-так уже ведется с того апреля-начинается отсюда, с этих втесанных в века древних камней, с этих гулких, как в ущелье, шагов под кремлевской стеной, с этих ступенек, которые ведут в музейную тишину когда-то шумного длинного коридора,-до заветных дверей, войдя в которые видишь ленинский стол и знакомую зеленую лампу на нем... Как бы ненароком экскурсовод дотронется до невидимой кнопки-неожиданно, словно от чьей-то руки, вспыхнет свет, озаряя книги, тетради, чернильницу, и на мгновение почудится: тот, кого здесь уже никогда не будет, только на минуту вышел, сейчас вернется и скажет:
- Прошу, прошу вас, проходите поближе, дорогие товарищи космонавты...
Отозвавшись лишь мысленно, постоят они здесь молча вокруг стола и уйдут с удесятеренными силами. Далеко-далеко, за тысячи верст отсюда, прогремят реактивные раскаты байконурского грома, проблеснут рукотворные молнии. И вослед одним другие улетят на космодром. Но сначала сюда, только сюда...
- А ты знаешь, - приглушенно говорит мне молоденький летчик, безвестный офицер, о котором через несколько дней узнает весь мир, - тогда, в двадцать первом, сюда подходили с другой стороны, через Троицкие ворота, и видели ленинское окно-чуть зеленоватое от света настольной лампы... А первым для доклада о космических делах сюда знаешь кто шел?.. Можно сказать, шел всю жизнь...
И он начинает рассказывать о человеке, которого никогда не видел, но которого знает так хорошо, словно товарища по летному полку или по отряду космонавтов. Откуда же эта родственная связь не только поколений, но и времен?
II
...Он проснулся словно бы от толчка и еще полежал, вглядываясь совершенно проясненными глазами в начинающую синеть темноту, не шевелясь, стараясь не выпустить остатки тепла из-под ветхого и тонкого, как рядно, одеяла. Его пробудило волнение, то памятное со студенческих лет чувство тревожности, которое с вечера до самого утра будто заводит в тебе неслышно тикающий будильник. Сегодняшний день назначал очень трудный экзамен, и, с отчетливой ясностью вспомнив об этом, он встал, осторожными, чтобы никого не будить, шагами прошел на кухню, зажег керосиновую лампу с еще не остывшим стеклом и начал перечитывать торопливо исписанные листки.
Все было вроде бы логичным. Его ракета взлетит в комбинации с аэропланом. Да, в аэроплане он поставит двигатель высокого давления. О двигателе надо будет рассказать подробнее. В этом суть. Двигатель будет приведен в действие при помощи жидкого кислорода и бензина. А может, этилена или водорода, смотря по условиям, которые окажутся при опытах наиболее выгодными. От двигателя заработают винты, и аэроплан взлетит с Земли как обыкновенный. На высоте примерно в двадцать шесть верст пропеллеры придется остановить и пустить в ход ракету. Ненужные теперь части аэроплана механически переместятся в котел, расплавятся, и получится жидкий алюминий, который вместе с кислородом и водородом станет прекрасным топливом! Рули аппарата - тоже в котел, на переплавку. На высоте восемьдесят-восемьдесят пять верст над Землей от всего того, что взлетело, останется маленький аэропланчик с кабиной для людей и часть ракеты с рулем. А скорость скорость будет уже вполне достаточной, чтобы отлететь от Земли и взять курс на другие планеты. Вот подробный расчет. Для того чтобы аэроплан оборачивался вокруг земного шара, как Луна, требуется достижение начальной скорости восемь километров в секунду. Чтобы навеки удалиться от земного шара - одиннадцать с лишним километров, а чтобы достигнуть планеты Марс четырнадцать. Обратный спуск возможен, если немного замедлить полет при помощи ракеты, пока мы не окажемся опять в земной атмосфере...
Запахивая наброшенное на плечи пальто, охваченный леденящим ознобом, он увидел самого себя в тесной кабине ракеты, стремительно набирающей скорость от Земли, а потом от звезды к звезде. Но и на самом деле было зябко сидеть в продутой насквозь кухне возле давно выстуженной печки. С тоской поглядывая на последнее, оставленное про запас березовое полено, он подумал о том, как это было бы сейчас прекрасно -напиться морковного чая и подержать руки над горящей кипой старых газет. А эти еще нечитанные, свежие. Так замотался над докладом, что не успел пробежать вчерашнюю. Эта за 24 декабря. Открытие девятого съезда Советов. На рисунке Ленин во весь рост - одна рука в кармане, другая поднята в знакомом, как бы разъясняющем что-то жесте. В. И. Ленин говорит, что учиться хозяйствовать - вот основная формула новой экономической политики. Сколько же силы, энергии в его речи! Происходит что-то невероятное - движение с ускорением. Движение не ракеты, набирающей звездную высоту, а огромной, бескрайней страны.
"Нас не уничтожили даже самые передовые страны..." А теперь взял в тиски голод. На этой же самой странице сообщение: "Помощь голодающим". "Голодающими признаны 16 губерний, областей и союзных республик Поволжья: целиком - Астраханская губерния, Калмыцкая область, Царицынская, Саратовская, Самарская, Симбирская губернии, Татарская республика, Марийская и Чувашская области..." И в других газетах то же самое: о голоде, о голоде, о неимоверных усилиях противостоять ему. Доклад Калинина. Первая задача была засеять озимые поля. Все наркоматы развили максимум энергии и в конце концов взяли 12 миллионов пудов зерна... В неурожайные места теперь посылается 24 миллиона пудов. Это для фабрик, заводов, для детских приютов. Для местного населения не остается почти ничего. Пришлось увеличить число детских пайков - со ста тысяч на миллион шестьсот тысяч... И все-таки от крестьян ни одного упрека Советской власти, знают, что она делает все, что в силах сделать...
