Неяркое осеннее солнце гладило затылок теплой ладошкой. Облака пыли взлетали при каждом шаге и оседали на потрепанных ботинках. Звонкий голос настигал, ввинчивался в мозг, выдавливал слезы из глаз:
— Никел-дрикел пива выпил! Толстый-жирный, поезд пассажирный! Эй, трус! Ты что, совсем тормоз? Слабо ответить?
Ник еще ниже опустил голову и ускорил шаг. Не помогло — компания мальчишек во главе с Вайетом обступила его, вынуждая остановиться.
— Ну что, девчонка, боишься? Ха, смотрите-ка — он же хнычет!
Тяжелую сумку сорвали с плеча, разноцветные тетради и учебники полетели в пыль.
— Давай, жирный, попроси, как следует! Может, тогда я сжалюсь и отдам тебе твой драный рюкзачок!
Увесистая оплеуха швырнула Вайта на землю, и он, вскрикнув, растянулся у ног Ники. Остальные обидчики прыснули в стороны — топот множества быстрых ног скоро затих вдали.
— Собери все, уродец. И поживей, я спешу!
Вайет послушно начал подбирать книжки и даже пытался сдувать с них пыль. Никел бросился к широкоплечему коренастому подростку, который со скучающим видом наблюдал за ползающим по земле Вайтом.
— Фолк! — Ник прижался лицом к его груди, уже не сдерживая рыданий.
— Хорош сопли размазывать, Ники, — Фолк небрежно отстранил братишку. — Тебе просто повезло, что я оказался рядом. Вечный Отец, когда же ты вырастешь?! Сколько можно держаться за мамкину юбку?
Вайет внизу негромко засмеялся. Фолк немедленно отвесил ему подзатыльник:
— Чего ржешь, дубина?! Еще раз увижу, что обижаешь брата, — убью! Давай сюда! — он вырвал рюкзак из рук пацана и сильно толкнул его. — Катись, пока я добрый! Пошли, Ник!
Фолк размашистым шагом направился в сторону дома. Полноватый и низкорослый Ник едва поспевал за ним.
— Фолли, — задыхаясь, выпалил он, — ты… ударил его. Два раза.
— И что?
— Мама огорчится…
Фолк резко остановился, крепко взял его за плечи и произнес, глядя прямо в глаза:
— Мама переживет. Вон сколько лет папашку терпит. Он спускает на бухло все, что мне удается заработать, и вещи из дома тащит, а она лишь вздыхает! Он ее избивает, а она даже руку не поднимет, чтобы защититься. И ничего! Переживет! Понял?!
Никел судорожно дернул головой — кивнул.
— А я не всегда буду рядом, — старший брат жестко тряхнул мальчишку. — Скоро свалю из этой дыры ко всем чертям.
— Куда?
— В город! У меня разве есть выбор? Так что учись сам давать отпор всяким шакалам! Эти теперь вряд ли сунутся, но всегда найдутся другие.
— Я не могу, Фолли. Просто не могу. Если из-за меня мама…
— Мама тут ни при чем! — взорвался Фолк. — Они с папашкой всю жизнь вошкались в собственном дерьме и дальше будут. А ты, если не можешь драться, — учись давать сдачи по-другому!
— Как?
— Не знаю как, Ник, — Фолк отпустил брата и опять зашагал по дороге. — Я не знаю…
Увидев лицо младшего, мать со вздохом опустилась на стул, бросив недолепленые пироги.
— Опять?
— Отстань, мам! — огрызнулся Фолк, шаря на полках в поисках еды. — Ничего страшного — слегка шлепнул мальца, который обижал Ники. А что я должен был — смотреть, как его дразнят?!
— Фолли, это же дети…
— Мам, ну какие дети? Нику уже десять! А ведет себя, как сосунок! Лучше поесть дай.
— Отец вчерашнее доел, а пироги еще не скоро будут готовы.
Фолк грохнул пустой кастрюлей и посмотрел на мать. Ткнул пальцем в багровые следы повыше измазанного мукой запястья.
— Опять денег требовал?
Мать поспешно спустила рукав, глянула виновато:
— Сынок, ты бы сходил, поискал его. Боюсь, хватит лишнего…
— А мне-то что? Пусть упьется хоть до Темного Города.
— Нельзя так говорить, отец ведь!
— Отец, — Фолк плюнул на пол. — А ты — мать. Еще раз на тебя руку поднимет — убью.
— Смерти моей хочешь?
— Д-дура!
Фолк вышел из дома, громко хлопнув дверью.
Мать вздрогнула от резкого звука, закрыла лицо руками.
— Светлый Лес, Ники, сколько мне еще с ним мучиться?! Я не выдержу эти два месяца до его шестнадцатилетия…
— Ма-а-ам… Он не виноват, правда! Они первые ко мне пристали, а я…
Женщина прижала к себе младшего сына и тихо, беспомощно заплакала.
Лунный свет растекся по полу молочной лужей. В ней колыхались тени деревьев, и Нику казалось, что комната — это вагон поезда, который уносит их с Фолком далеко-далеко. Отчего-то сразу вспомнилась дурацкая дразнилка Вайета, и слезы сами собой навернулись на глаза. Дурак! Только и может брехать. Он и поезда-то никогда не видел. Это было слишком давно, еще до появления Безлюдья, когда из города в город по длинным железным рельсам ходили поезда. И мимо их поселка тоже. Вместо набата на главной площади до сих пор висит кусок древнего рельса. Вот бы когда-нибудь эта железяка свалилась на голову гадскому Вайету!
Ник вздохнул. Хорошо, что Фолк всегда за него заступается.
Брат раскинулся на смятой простыне — сброшенное одеяло громоздилось темной кучей на полу — и громко, по-мужицки храпел.
Эх, вот бы уехать вместе с Фолли! Только не в город, хорошо бы выбраться за пределы Узла. Они могли бы вместе странствовать, разыскивать другие города и исследовать их. Вот было бы здорово! Никел представил, как они бредут по безлюдным землям, уставшие и голодные, и в голубой дымке перед ними встает город-призрак, вымерший много лет назад. Они с братом спешат по заброшенным улицам, забираются в руины старинного дома и там находят…
