Серая промозглая сырость вновь опустилась на город. Наступил ноябрь, и дожди превратились в постоянный туман, прилипший к телу Лондона, словно вымокшая шаль. Уставшие от проникавшей за воротники пальто и курток влажности горожане, тоскливо брели по улицам. Из окна магазина модной одежды на Кенсингтон-хай-стрит виднелось целое море зонтов. Его черные волны иногда оживляли бирюзовые или красные тона.
Высокая стройная девушка в светло-синем форменном платье стояла у окна, с грустью глядя на нескончаемый людской поток. Черные словно смоль волосы были стянуты на затылке в тяжелый пучок. Нежная фарфоровая кожа светилась в тусклом жемчужном свете, пробивавшемся сквозь тучи. В огромных синих миндалевидных глазах удивительного фиалкового оттенка плескалась грусть. Она закусила чуть пухлую нижнюю губу, как будто старалась удержать непрошеные слезы.
Ну что ж, вот мне, Мэри-Энн Элизабет Гамильтон, исполнилось тридцать лет, подумала она. Какой же отвратительный сегодня день!
Мэри устало вздохнула и отвернулась от окна. Сегодня в магазине почти не было посетителей, и она просто не знала, чем себя занять, чтобы избавиться от грустных мыслей, все сильнее одолевавших ее.
Быстрый взгляд на манекены подтвердил Мэри, что и там все просто идеально. Она тяжело вздохнула и вновь принялась смотреть в окно, впрочем не надеясь увидеть там что-то новое.
Мама всегда говорила мне, что, если я не выйду замуж до тридцати, я могу вообще забыть о семье и детях. И, кажется, она права. Я все это время ждала настоящую любовь — такую, чтобы от счастья захватывало дух, чтобы кружилась голова и весь мир был бы у моих ног. Я всю жизнь искала того единственного, кто смог бы стать для меня всем. Искала свою половину. И какой же я могу подвести итог? Мэри горько усмехнулась. Я встречалась со многими мужчинами, два раза чуть не побежала под венец, но, слава богу, вовремя одумалась. У меня есть верный Брайан, который готов ждать моей благосклонности хоть целую вечность, но я-то знаю, что никогда не буду счастлива с ним. Мне не хватает самого главного: у меня нет любви. Хотя что там любовь! У меня даже до сих пор нет нормальной работы, как не устает повторять мне мама! Она же твердит мне, что я до сих пор не могу снять розовые очки и трезво взглянуть на мир. Как жаль, что даже мама меня не понимает! Я ведь хочу простого человеческого счастья! Мне не нужен миллионер или кинозвезда. Я хочу, чтобы он пришел ко мне, взял меня за руку и сказал: «Теперь ты навсегда моя. Мэри-Энн Гамильтон, выходи за меня замуж».
— Мэри-Энн Гамильтон! — услышала она резкий голос над своим ухом. — О чем мечтаешь?
— Я только что мечтала почти об этих словах, но в моих мечтах их произносил приятный баритон! — ответила Мэри, поворачиваясь к своей подруге Долорес.
— Хандришь сегодня? — лениво поинтересовалась Долорес.
— Да, что-то мне эта погода действует на нервы! — призналась Мэри.
— Мне кажется, дело не только в погоде! — рассмеялась Долорес. — Где-то я читала, что хорошая еда помогает бороться со стрессом.
— При чем здесь еда? — устало поинтересовалась Мэри.
— Притом, что пришло время обеденного перерыва, Мэри. Кстати, я бы тебе советовала сходить в кондитерскую за углом и утопить свою печаль в куске торта со взбитыми сливками и клубникой. Ох, как же это аппетитно! Сейчас слюнки потекут! — Долорес в предвкушении удовольствия зажмурила глаза.
— Ну так и иди! — отозвалась Мэри. — У меня нет аппетита, и слюнки не текут. Я побуду в магазине вместо тебя, все равно не хочу есть.
— Ну уж нет! — возмутилась Долорес. — Твой грустный лик в окне распугивает всех посетителей!
— Это действительно так. Совсем я скисла, — хмуро улыбнулась Мэри.
Долорес смешно сморщила свой вздернутый носик и покивала головой.
— Ты сейчас же идешь поправлять настроение. Кусок торта со сливками — подумай, какое это объедение!
Теперь пришла очередь Мэри скривиться. Она терпеть не могла сливки в любом виде.
— Можешь взять твои обожаемые эклеры, раз не хочешь сливки! — смилостивилась Долорес, правильно истолковав выражение ее лица. — Ну же, Мэри, все не так ужасно, как тебе кажется! Скоро Рождество, а там уже и до весны рукой подать. Давай, возьми себя в руки и выметайся отсюда.
— Ну вот, меня гонят с рабочего места! — изумилась Мэри, но все же пошла в раздевалку за сумочкой и пальто.
Оказавшись на промозглой улице, она сразу же пожалела о своем решении. Но, представив, какой чудный концерт устроит ей Долорес, если она сейчас вернется, Мэри решила все же дойти до кондитерской.
Раз уж вышла на улицу, обреченно подумала она, нужно дойти до кафе и поесть. Может быть Долорес права и пирожное действительно поможет мне справиться с хандрой? У меня сегодня день рождения, и пусть даже Долорес забыла об этом, я сама должна же его как-то отпраздновать! Если вообще есть, что праздновать.
Мэри пожала плечами и направилась в сторону небольшой кондитерской, о которой говорила подруга.
Войдя в теплое сухое помещение, пропахшее корицей и ванилью, Мэри поняла, что Долорес все же права. Она почти сразу же согрелась и почувствовала ужасный голод.
Мэри подошла к прилавку и принялась рассматривать кондитерские чудеса. Она долго выбирала между обожаемыми эклерами и вишневым пирожным, но никак не могла решиться.
