Несколько слов к читателю
Всё началось с того, что году эдак в 1985-м мне в руки попала книга Андрея Никитина «Точка зрения», включающая в себя литературоведческое исследование, посвященное разгадыванию некоторых тайн знаменитого «Слова о полку Игореве». Будучи к тому времени уже печатающимся критиком и считая себя в определенной мере специалистом по русской литературе, я изумился: неужели же эта небольшая древнерусская поэма, котораую с такой легкостью разъясняют школьные учебники, остается до сих пор кому-то непонятной? Я тут же раздобыл себе экземпляр «Слова», открыл первую страницу и... и на десять прекрасных и мучительных лет перенесся в перипетии загадочного и, в общем-то, нами не знаемого, двенадцатого века. И чем больше я в него погружался, тем отчетливее осознавал, насколько искажены наши представления о том времени. Удивительно, но это так: являя собой на деле 800-летний ГИМН ЕВРАЗИЙСТВУ, «Слово о полку Игореве» до самого последнего времени продолжает трактоваться как АНТИПОЛОВЕЦКОЕ ВОЗЗВАНИЕ! Горько признаваться себе, но, будучи самой читающей страной в мире, мы фактически совсем не знаем истории своего Отечества. А там всё оказывается далеко не таким, как в школьных учебниках и монографиях ученых. Мудрые великие князья вдруг предстают ничтожными политическими интриганами. Свирепые язычники-половцы оказываются миролюбивыми дружественными соседями. Велеречивые похвалы зашифрованными насмешками и проклятиями.
И становится видно, что не было в XII веке постоянной угрозы Руси со стороны Поля. Не было похода Новгород-Северского князя Игоря ПРОТИВ половцев. Не было «золотого слова» Святослава Киевского, горюющего по плененному Игорю.
А вместо всего этого было...
Впрочем, о том, ЧТО ИМЕННО и КАК тогда происходило, как раз и повествует данная работа. И какими бы невероятными ни показались высказываемые в ней гипотезы, нужно понять и запомнить главное: в масштабах истории — и русичи, и половцы — это только РАВНОЗНАЧНЫЕ этнические составляющие, из которых в итоге их симбиоза и сложились мы, сегодняшние русские. А значит, мы должны одинаково бережно и непредвзято относиться ко всем, кто стал нашими далекими предками. Потому что в наших сегодняшних венах течет равная доля крови КАЖДОГО из них...
Глава первая
ЗА ФАСАДОМ «ИРОИЧЕСКОЙ ПЕСНИ»
В трактовке официального литературоведения сюжет и фабула «Слова о полку Игореве» предстают как нечто абсолютно единое и до примитивности однозначное. Приблизительная схема «ироической песни» и описываемых в ней событий сводится к тому, что Новгород-Северский князь Игорь Святославович, якобы не успевший присоединиться к общерусскому походу против половцев, организованному незадолго до того Киевским великим князем Святославом, почувствовал свою уязвленность из-за этого, и при поддержке немногочисленных сил своего брата Всеволода, сына Владимира и Черниговского отряда ковуёв под командованием боярина Ольстина Олексича предпринял самостоятельную вылазку в Степь, где и был разгромлен объединенными силами донских половцев. Основная идея первой древнерусской поэмы сводится таким образом к простой и очевидной мысли о том, что нападать на хорошо организованного соседа малыми силами неразумно, а отсюда выводится патриотический призыв к объединению, сугубо меркантильная цель которого сделать, чтобы «была бы чага по ногате, а кощей по резане», то есть РАБЫ ПРОДАВАЛИСЬ БЫ ЧУТЬ ЛИ НЕ ЗАДАРОМ, — прикрывается некоей смутной необходимостью защиты тороговых путей через Степь, потребностью отвоевания Крымского княжества Тьмуторокани и другими, столь же благородными, сколь и гипотетическими задачами, до боли напоминающими наши недавние мотивировки ввода советских войск в столицу Чехословакии или на земли Афганистана...
На самом же деле взаимоотношения Руси и Поля были на момент Игорева похода совсем не такими однозначными, как это изображается в школьных учебниках, и уж тем более не укладывались в привычный двучлен «хорошие русичи — плохие половцы». К указанному периоду отмечаемые в летописях с 1055 года русско-половецкие отношения претерпели уже несколько этапов своего развития, и если первый из них, длившийся с середены XI века до двадцатых годов XII века, характеризуется действительно высокой степенью агрессивности половцев по отношению к своим западным соседям, то в дальнейшем, по мере все большего закрепления за отдельными ордами постоянных зимовок и пастбищ, самостоятельная военная активность степняков почти полностью спадает. Но примерно в этот же период — с двадцатых до шестидесятых годов XII века — среди русских князей становится весьма распространенной практика приглашения половецких отрядов для участия на своей стороне в междоусобных войнах.
Во второй половине XII века наступает третий этап, характеризующийся «постоянным и интенсивным общением Половецкой земли с Русью» (Г. В. Сумаруков). В это время наблюдается рост торговли и числа династических браков, часть половецкой аристократии подвергается христианизации.
Трудно сказать, откуда в труды современных исследователей попало убеждение о необходимости постоянной защиты торговых путей. Лаврентьевская, например, летопись сообщает под 1186 годом, что торговые караваны могли спокойно проходить через Степь ДАЖЕ ВО ВРЕМЯ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ. Подтверждения этому встречаются также в работах С. Плетневой, О. Сулейменова и некоторых других авторов. Да и о «бедствии, случившемся на берегах Каялы», узнали, как замечает Н. М. Карамзин, «от некоторых купцов, ТАМ БЫВШИХ».
