Существует два основных стереотипа, которые живописуют личность автора детективных романов. Первый из них — "рыцарь без страха и упрека", стандартный Шерлок Холмс, сам прошедший огни и воды сыска и на досуге беллетризирующий эпизоды собственной биографии. Стереотип этот, впрочем, не слишком далек от истины — история триллера, как классического, так и современного, знает тому примеры, а у читателя, из всех романов предпочитающего криминальные, они сразу же всплывут в памяти.
Второе из распространенных мнений значительно более скептично. Согласно ему писатель, работающий в популярном жанре, это некий кабинетный Манилов, освоивший нехитрые приемы ремесла, попросту высасывающий их из пальца и... из повестей собратьев по перу. Не секрет, что несть числа таким горе-литераторам, и опять же читателя на мякине не проведешь — ему хорошо известен их длинный и скучный список.
Рауль Мир-Хайдаров счастливо выделяется на фоне этих стереотипов... И несмотря на то, что автор захватывающих триллеров не сыщик по профессии и уж тем более не имитатор, слово "счастливо" не совсем уместно в данном случае: после выхода в 1988 году первого же из серии его детективов "Пешие прогулки" жизнь пугающе совпала с литературой — на Мир-Хайдарова было совершено покушение. Он чудом остался жив, проведя недели в реанимации и долгие месяцы на больничной койке. Ныне он инвалид второй группы...
Можно с полной уверенностью утверждать, что этот роман был одним из первых произведений, разоблачающих советскую мафию. И не случайно он выдержал восемнадцать изданий общим тиражом 3 миллиона экземпляров. В больницах, с переломанным позвоночником, с доской на груди Мир-Хайдаров дописывает второй роман — "Двойник китайского императора", где показывает сращивание организованной преступности с верхними эшелонами власти и разложение кремлевской элиты. Затем следует третий роман "Масть пиковая", а чуть позже и завершающее произведение тетралогии — роман "Судить буду я".
Вся эта серия триллеров была написана на основе огромного фактического материала, как частного, так и официального характера. В рецензиях, опубликованных, кстати сказать, в юридических изданиях, отмечалось, что автор прекрасно знает уголовную и правовую среду, — редкий случай среди пишущих на криминальные темы.
Надо отметить, что попытка рассчитаться не с банальным рэкетиром, а с писателем была в своем роде первой в наступающей постсоветской эпохе. И не случайно американская газета "Филадельфия инкуайер" прислала своего спецкора в связи с этим покушением. Позже Р.Мир-Хайдаров выступал во многих европейских газетах по проблемам преступности.
Своими романами писатель зафиксировал хронику смутного времени. Поэтому после выхода новых романов жизнь в Ташкенте стала для него невозможной: постоянные угрозы, шантаж... В качестве предупреждения у него для начала угоняют машину, дальше — больше: запрещают новые книги, рассыпают набор романа "Масть пиковая". Тогда он, россиянин по происхождению, переезжает в Москву, живет в подмосковном Переделкине. И конечно, пишет.
Хотя принято считать, что биография литератора заключена в его книгах, мы сочли необходимым добавить о маститом авторе бестселлера, который вы, читатель, держите сейчас в руках, еще несколько слов. Родился Рауль Мир-Хайдаров в ноябре 1941 года, за месяц до смерти отца, погибшего при обороне Москвы. Он воевал в Панфиловской дивизии и едва успел подержать в руках сообщение о рождении сына. В молодые годы писатель увлекался боксом и футболом, дружил со знаменитыми футболистами своего времени Михаилом Месхи и Славой Метревели. Ныне осталось увлечение джазом и живописью — в семейной коллекции много полотен современных мастеров.
В темную августовскую ночь, когда двое молодых людей в шикарных белых костюмах только переступили порог казино в Коктебеле, за тысячу километров от Крыма, в небольшом чеченском селе Али-Юрт, утопающем в садах, километрах в сорока от столицы Ичкерии, одинокий мужчина в дорогом спортивном костюме "Найк", с большой теннисной сумкой в руках, "голосовал" на дороге в Грозный. То ли машины шли переполненные, то ли владельцы роскошных "мерседесов", "феррари", "вольво" и "мазерати" не хотели брать в салон чужого человека, но они равнодушно проносились мимо. Чеченцы не любят суетливых, а если точнее — презирают, и человек на обочине выглядел в слепящих лучах фар спокойно, с достоинством, словно не торопился.
Однако на самом деле ночной пассажир, державший путь в Грозный, не просто спешил — получасовое промедление могло стоить ему вновь свободы. Когда очередная машина со свистом проносилась мимо, он нервно поглядывал в темноте на светящийся циферблат редчайших швейцарских часов "Юлисс Нардан", отмечая, что шансов у него остается все меньше и меньше. Увидев вдали луч фар, он снова брал себя в руки и спокойно поднимал руку, хотя знал, что в каждом остановившемся лимузине могут оказаться его преследователи.
Очередная машина, старенький, обшарпанный "жигуленок", проехав, неожиданно остановилась и дала задний ход. Ночной странник подошел к приспущенному стеклу кабины и спросил по-чеченски:
