В маленьком садике жужжали пчелы, спеша пополнить припасы до прихода Ледяного Дракона. Юсмей, сидя на корточках, отвела выпачканной в земле рукой падающие на глаза волосы. Высушенные травы лежали перед ней на хорошо выделанной коже.
Когда она встала, на поясе не раздался привычный звон. Юсмей еще не привыкла к этой утрате. Она то и дело нащупывала ключи и всякий раз заново пугалась: не потеряны ли они во время копки гряд, посадки или сбора?
Юсмей действительно лишилась ключей, но не потому, что случайно обронила их. Нет, они звенели теперь на другом поясе. Теперь хозяйкой Апсдейла была Эннет. Разве об этом можно забыть? Правда, здесь, на своем маленьком участке, Юсмей все еще вправе требовать главенства.
Пять лет Юсмей носила эти ключи. В первые страшные годы, когда изучалось то, что было нужнее знания трав, и затем, в годы, которыми можно было гордиться. Она, женщина, так управляла Долиной, что люди жили в относительном довольстве, хотя острое лезвие голода и тень страха всегда висели над ними.
Наконец пришли известия, что война в Высоком Халлаке закончена, захватчики погибли или отплыли в море. Мужчины вернулись в свои дома. Впрочем, не все. Не вернулся отец Юсмей, ее брат Эвальд… Зато с поредевшей свитой слуг домой пришел Джеральд, и с ним приехала Эннет, дочь Ориана из Лонгсдейла, ныне невеста Джеральда и леди.
Юсмей облизнула верхнюю губу и почувствовала вкус соли и пота. Но ее жизнь с Эннет была куда солонее.
Теперь Юсмей и в самом деле жила под несчастливой звездой. Из правительницы она превратилась в ничто, стала ниже любой кухарки; у тех были свои обязанности, а у нее — никаких, кроме этого сада. Да и то потому лишь, что посадки Эннет не приживались. Хотя Эннет при всяком удобном случае выказывала свое возмущение, больные шли за лекарствами по-прежнему к сестре своего лорда, а не к жене. У Юсмей были целительные руки.
Хотя эти руки не могли облегчить боль ее собственного сердца, гордости ее лишить не мог никто. При этой мысли улыбка кривила губы Юсмей. Ха, Эннет задумала послать ее к дамам Гробницы!.. Аббатисса Гретольда под стать леди Эннет. Она прекрасно знает, что Юсмей не годится в дочери Гробницы. Одно дело — самообладание, и совсем другое — внутренний огонь, который нельзя подавить молитвами и обрядами.
Иногда этот огонь разгорался, но даже ее собственная служанка не знала о тех ночных часах, когда Юсмей вышагивала по тесной комнатке, обдумывая способы вырваться из западни.
Не будь войны, ее отец был бы жив, тогда она вышла бы замуж и ушла, как водится, править другим имением. Вполне возможно, что Юсмей даже не видела бы своего господина до свадьбы, хотя так случалось редко. Как жена, она имела бы определенные неотъемлемые права. Такие права, какие имела здесь Эннет.
Однако отец погиб, некому устраивать такой брак. И что хуже всего — нет приданого, чтобы привлечь женихов. Война слишком сильно исчерпала ресурсы Долины, а Джеральд не из тех, кто захочет уменьшить оставшееся. Сестра? Может идти к Дамам или оставаться здесь — при неохотном согласии Эннет, холодной как зима.
Возмущение Юсмей набирало силу. Она держала его под контролем, глубоко дыша ароматным воздухом и заставляя себя сосредоточиться на том, что лежит прямо перед глазами. Она с особой тщательностью осматривала растения, когда хотелось все рвать и крушить.
— Юсмей, сестра! — Сладкий голос Эннет словно плетью хлестнул по нервам.
— Я здесь, — тихо ответила Юсмей.
— Новости! Очень приятные новости!
Юсмей удивленно встала и обошла посадки. Серо-коричневые юбки заружились вокруг длинных ног, которые изысканной Эннет казались уродливыми и непропорциональными.
Госпожа Апсдейла стояла в воротах. Ее юбки были темно-голубые, цвета осеннего неба. Серебряные бусы переливались на солнце. Высоко уложенные косы тоже были точно из серебра. Она производила впечатление миловидной, если не обращать внимания на слишком тонкие, вечно улыбающиеся губы при полном отсутствии улыбки в глазах.
— Новости? — Голос Юсмей показался грубым ей самой. Так было всегда. Стоило почувствовать, что Эннет где-то поблизости, просто подумать о ней, как с Юсмей происходила какая-то колдовская перемена — она становилась неуклюжей и грубой.
— Да! Ярмарка, сестра! Такая, как в прежние времена! Всадник из Финдейла привез нам эту новость.
Возбуждение Эннет захватило и Юсмей. Ярмарка! Она смутно помнила прежние ярмарки в Финдейле…
— Собирайся, мы поедем! — Эннет сделала один из милых, зовущих жестов, которые очаровывают мужчин, и сложила руки на груди, как маленькая девочка.
«Мы»? Неужели Эннет имела в виду и ее, Юсмей? Вряд ли. Но Эннет продолжала:
— Джеральд сказал, что теперь это безопасно, нужно только оставить здесь охрану. Юсмей, ну разве это не радость? Послушай, сестра, приходи ко мне, пороемся в сундуках, посмотрим что там есть, чтобы не позорить нашего лорда!
«Я знаю, что я найду в любом из моих сундуков», — горько подумала Юсмей. Но, похоже, ее действительно включили в компанию. Нахлынувшее возбуждение было сродни тому удовольствию, которое она испытывала при утреннем сборе своего урожая.
