Я в(ь) я

Я в(ь) я

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Жанр: Современная проза
Серии: -
Всего страниц: 4
ISBN: -
Год издания: Не установлен
Формат: Полный

Я в(ь) я читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Аркадий ДРАГОМОЩЕНКО

Я В(ь) Я

О, нашей мысли обольщенье,

Ты, человеческое Я...

Федор Тютчев

В снысловых отклонениях и пересечениях, которые мнятся (чем?), но начало уже требует слова мираж, в котором несомненно (точнее, досомненно) сознание провидит удвояющее себя удвоение, - и оно сладостно, равно как и вожделенно, поднимаясь из глубин реальности и географических фолиантов гелиографическим бестенным свечением мира, стоящего на грани зрения, обращенного в себя, как подсказывает позднее значение латинского mirare, слабо брезжа в пристальном зеркале удивления восхищеньем миража.

"Я понимаю" - угрожает протяжением нескончаемой тавтологии. Перечисление: треугольник Пенроуза, бутылка Кляйна, etc. - декорации спектакля, претендующие на роль зеркал. Возможно, где-то в самом начале зеркало было разбито. Затянувшаяся вспышка, постепенно пересекшая границу силы и продолжающая свое расширение во время. Не исключено, что тогда же не произошло оседания распыленного "я" в некий узор, который впоследствие слепым пальцам предстояло читать как возможность соединения "вещи и слова", пальцев и мысли либо, что точнее, - ощущать намерением пересечения "линии вымысла" или же черты "реальности" (однако в данный момент возникает сопутствующий вопрос: определяется ли территория того либо другого чем либо, кроме их взаимоперехода?) - "я понимаю я" либо "я учу я",

действие чего развертывает поле некой прозрачнейшей оптики, которое в процессе наблюдения обретает глубину (правильнее - объем) в орнаменте известной топонимики Фрейда. Но даже в координатах этой системы числом три гуны входят в состав пракрити, не существуя, но со всей непреложностью обнаруживаясь во взимоотношениях: саттва, гуна наслаждения и ликования; раджас, то есть, желание, приводящее все в движение; и тамас - гуна апатии, тьмы, смерти, неразличенности. Но даже в коорднинатах этой системы "я" оказывается ни чем иным, как динамической переменной, наподобие брезжущего в фигуре эллипсиса становления значения, в нескончаемо перемещаемом пространстве отсутствия значения, в пред-ста(но)вления смысла.

Возможно он, скорее всего, сопрягается с тем, что очерчивается понятием конечности, пунктом расхождения всех линий личностной перспективы. Обернись, независимо от расположения, - всегда уже противоположная "точка" (в этом ознобе, создаваемом накопленьем, как слово...): "Я", пункт интерференции, узел параллакса, ускользающий от определения, более того: там, за тобой, оборачивающимся вокруг оси, происходит нежнейший танец вещей, соединяющихся в возможность мира, обнаруживаемую пыльцой отклонений и пересечений, чистой, как перга, скользящая по пергаменту или действие исчисления, устремленное в своем расширении ко времени, оплетающем времена, как письмо слой за слоем пеленает в отстутствие их абстрактнную основу, страницу, материю ожидания. "Но при соединении с телом будь прекрасным, приятным Богам в высшей родине"1

Воображение населяет другой. Другой и есть собственно воображение или другой есть возможность понимания себя (от сказок о шапке-невидимке до Гуссерля, Бенвениста, Бахтина). Мне не снятся сны. Возможность - есть ____________________ 1 Ригведа, Х, 56 средостение, создающее все территории. Кленовый лист из Чернобыля достигает по слухам метра с чем-то в ширину. Какого размера достигает "я" из этого места? Либо, где складируются эти местности, очевидно превосходящие привычные размеры, пространства... или же времена? Но, если о снах, то они мне снятся, однако я забыл все и продолжаю все забывать, - не в этом ли совпадении с миром моего сознания, исключающего себя из "со-"? - ежечасно обретая то, что было лишь миг назад забыто мною? Все мое прошлое просачивается сквозь поры непамяти. Вероятно, зеркало все же было разбито (забыто), разъ-я-то в яв(ь), и вместо того, чтобы глаза сошлись с глазами, уверовав навсегда в "я учу я", - некто, имеющий естесственное право утверждать, что он это он, в произнесении "я" предпочитает наугад иное. И потому в письме, в слиянии с предвосхищением или: "при соединении с телом будь прекрасным, приятным Богам в высшей родине"2

Тем не менее, наиболее незначительное из снов не удается забыть, а именно, то, что как бы является неизменой основой "сновидений", будучи неуязвимым повторением какого-то лишнего и пустого элемента, возможностью отсчета в возникновении дистанции и пространства, сворачивающего себя в кокон (я не понимаю, что в данный момент говорю или пишу, но очарование этой мерцающей сети следований и разлук в излучинах ускользания неимоверно крепнет...): это нечто безусловно я, представленный самому себе некой телесной периферией, неполнотой (как бы плечо, как бы часть щеки, носа, как бы движение руки "у самых глаз"), истаивающей у порога осознания, как множества в паутине времени у черты вымысла..? (мое тело до мозга костей "социально", мое тело втатуировано в меня неким застывшим цветением обещания, тело это посул послания меня сквозь него к тому, что в тот же миг обогнет меня - я, вращающееся вокруг оси... обволакивающее единственную точку, свободную от тончайшего танца вещей, точку ожидания, и не в ней ли собираются все связи, должные повествовать своим наличием о целостности окружающего?) - как чего-то, принадлежащего мне, то есть, тому, что скользит между мной и набором определенных (как бы ____________________ 2 Там же. пред-определенных) "образов и обликов", скользит совершенно неуследимо, под стать льду в воде. Эротизм развоплощения, открытый магнитным ветрам пустыни, в истоках которых даже солнце темнеет от одиночества, освящая обрученье умерших детей. "Я" всегда находится между мной (как возвратным местоимением, воз-вращающем "я" в точку размыкания линий всех без исключения перспектив) и "им", тем, кто есть также я, равно как таковым не является. Проблема не стоит выеденного яйца. Я полагаю, что, если бы мы с тобой или с кем-либо другим оказались наедине... или, если бы я, скажем, оказался с ней, а мне, признаться, любопытно вообразить в этот момент ее имя (нет, не лицо, лица все одинаковы, как тела, мужские ли, женские, как воспоминания, образы, коим обречены, но только бессмысленное имя ничего не в силах сказать мне в своих идиотичных привязанности и повторении...),- мне было бы нечего сказать ни имени, ни ему/ей. Сигарету? Кофе? Справедливость? Прибавочная стоимость? Муха на оконном стекле и есть мое нескончаемое я, - в этом никогда не разбивающемся mirare, и так далее.


Еще от автора Аркадий Трофимович Драгомощенко
О песке и воде

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Фосфор

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


На ёлке постмодернизма

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Устранение неизвестного

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Воссоединение потока

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Китайское солнце

Очередная "прозаическая" книга Аркадия Драгомощенко "Китайское солнце" (прежде были "Ксении" и "Фосфор") — могла бы назваться романом-эссе: наличие персонажей, служащих повествованию своеобразным отвердителем, ему это разрешает. Чем разрешается повествование? И правомерно ли так ставить вопрос, когда речь идет о принципиально бесфабульной структуре (?): текст ветвится и множится, делясь и сливаясь, словно ртуть, производя очередных персонажей (Витгенштейн, Лао Цзы, "Диких", он же "Турецкий", "отец Лоб", некто "Драгомощенко", она…) и всякий раз обретая себя в диалогически-монологическом зазеркалье; о чем ни повествуя (и прежде всего, по Пастернаку, о своем создавании), текст остается "визиткой" самого создателя, как арабская вязь.


Рекомендуем почитать
Но березы в чем виноваты!

Яркое произведение Юрия Вяземского «Но березы в чем виноваты!» так необычно поражает, прежде всего особой тонкостью авторского мировосприятия, глубиной и точностью в постижении внутреннего мира человека.


Цветущий холм среди пустого поля

«И вовсе не лгала она о Вашей измене, как Вы пытались мне доказать. То есть теперь-то я верю, что Вы ни разу не изменили своей жене, что с каждым годом любили ее все сильнее и преданнее. Но поймите: как бы там ни было в действительности, она, эта женщина, искренне верила в Вашу измену. Так ей было легче, ибо истинная причина ее отчуждения оказалась бы для нее слишком жестокой. Она ведь глубоко несчастная женщина. Сами посудите, разве так уж велика вероятность, что она найдет того, кого так упрямо ищет. В наш-то век?.


Детектив на троих

Если всех постояльцев и сотрудников крупного отеля вдруг прохватил жестокий понос - значит, это кому-нибудь нужно. А вот кому именно, должен выяснить частный детектив Владимир Мальков, интеллигентный человек почти без вредных привычек. Если не считать пристрастия к спиртному. Под видом штатного врача отеля он начинает расследование и убеждается, что здесь вообще творится всякая чертовщина. Кроме поноса, народ охватила сексуальная активность и прочие заморочки неизвестного происхождения. И заметьте, на трезвую голову.


Особенности национального сыска

Если всех постояльцев и сотрудников крупного отеля вдруг прохватил жестокий понос - значит, это кому-нибудь нужно. А вот кому именно, должен выяснить частный детектив Владимир Мальков, интеллигентный человек почти без вредных привычек. Если не считать пристрастия к спиртному. Под видом штатного врача отеля он начинает расследование и убеждается, что здесь вообще творится всякая чертовщина. Кроме поноса, народ охватила сексуальная активность и прочие заморочки неизвестного происхождения. И заметьте, на трезвую голову.


Незадолго до ностальгии

«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».


Что такое «люблю»

Приключение можно найти в любом месте – на скучном уроке, на тропическом острове или даже на детской площадке. Ведь что такое приключение? Это нестись под горячим солнцем за горизонт, чувствовать ветер в волосах, верить в то, что все возможно, и никогда – слышишь, никогда – не сдаваться.


Фальшивый Фауст

Маргера Зариня знают в Латвии не только как выдающегося композитора и музыкального деятеля, но и как своеобразного писателя, романы и рассказы которого свидетельствуют о высокой культуре их автора. Герой совершенно необычного по форме и содержанию романа «Фальшивый Фауст» имеет, очень условно говоря, много прототипов в мировой литературе, связанной с легендой о Фаусте. Действие романа происходит в разные исторические эпохи, насыщено увлекательными приключениями и острыми ситуациями.Целиком посвящен нашему времени роман «Сыновья».


Рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пазлы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Фантомные боли

После межвременья перестройки Алексей, муж главной героини, Леры, остаётся работать по контракту во Франции. Однажды, развлечения ради, Алексей зашёл на сайт знакомств. Он даже представить себе не мог, чем закончится безобидный, как ему казалось, флирт с его новой виртуальной знакомой – Мариной. Герои рассказов – обычные люди, которые попадают в необычные ситуации. Все они оказываются перед выбором, как построить свою жизнь дальше, но каждый поступок чреват непредсказуемыми последствиями.