Массачусетскому технологическому институту, которому я обязан возможностью работать и свободно мыслить.
Я только что закончил диктовать последние слова этой книги, рассказывающей о моей жизни приблизительно с того момента, когда в 1919 году в возрасте 24 лет я поступил в МТИ[1]. Предыдущая часть, под названием «Бывший вундеркинд»[2], была посвящена детству и юности; а сейчас я написал о зрелом периоде своей жизни и о пути, который я прошел как ученый.
Я рассказал о сделанных работах, о поездках, о личных переживаниях и надеюсь, что эта книга даст ясное представление о развитии моего интеллекта. Моя цель состояла в том, чтобы разъяснить сущность глубоко научных идей людям, которые интересуются наукой лишь вообще и наверняка не занимаются ею практически. Поэтому я стремился всюду, где только можно, избегать научной терминологии и излагать свои мысли общедоступным языком. Выполнение такой задачи — прекрасная школа для любого автора; правда, при этом всегда есть риск, что цель так и не будет достигнута. Широкое использование научной терминологии превращает литературный язык в жаргон, но, с другой стороны, попытка передать смысл какой-нибудь научной идеи, не прибегая к помощи точных и четких обозначений, выработанных на протяжении всего развития науки, довольно легко может окончиться неудачей, поскольку работа эта гораздо труднее, чем может показаться критику, обычно имеющему дело с художественной литературой.
Так или иначе, я потратил два года на книгу, о достоинствах и недостатках которой в силу самой ее природы судить могут только другие, и сейчас, чтобы определить, насколько успешно я справился со своей задачей, мне остается только ждать приговора публики. Естественно возникает вопрос: зачем я взялся за столь неблагодарный труд? Ведь в лучшем случае книга ничего не прибавит к моей репутации ученого, еще способного заниматься наукой, а в худшем — даст прекрасный повод выступить против меня всем, кто в этом заинтересован. Честно говоря, я и сам хорошенько не знаю, для чего мне все это понадобилось. Наверное, какую-то роль здесь сыграло писательское тщеславие, к которому присоединилось желание показать, что, как человек и ученый, я могу чего-то достигнуть и за пределами избранной мной сферы деятельности.
Но помимо этих мотивов — я не вижу причины их скрывать — у меня были, конечно, и более серьезные побуждения. Так же как при работе над первым томом автобиографии, создавая эту книгу, я стремился прежде всего обрести то душевное спокойствие, которое наступает, когда, размышляя над тем, что осталось позади, приходишь к полному пониманию своего прошлого. Кроме того, мне хотелось поделиться некоторыми мыслями с теми, кто собирается посвятить свою жизнь математике или какой-нибудь другой науке. Мне кажется, что наше интеллигентное общество плохо представляет себе, какие обязательства налагает на человека занятие наукой и в какой обстановке протекает жизнь ученого. Я думаю, что имею право попытаться восполнить этот пробел. И последнее — у меня никогда раньше не было возможности последовательно рассказать обо всех интересовавших меня проблемах (по отдельности изложенных в ранее опубликованных работах), представив их в том хронологическом порядке, в котором они передо мной возникали.
В процессе написания я обсуждал эту книгу со многими своими коллегами; среди них мне хотелось бы отметить профессора Карла Дойча, работающего на кафедре гуманитарных наук МТИ, профессора Армана Зигеля из Бостонского университета, д-ра Дану Л. Фарнсворт, ранее работавшую на кафедре медицины МТИ, ныне профессора гигиены Гарвардского университета, и д-ра Мориса Шафетца. Кроме того, я хочу поблагодарить многочисленных секретарей, которые писали под мою диктовку, моих друзей, которые высказали о книге свои критические замечания, и всех, кто помогал подготовить ее к опубликованию.
Норберт Винер
Кембридж (Массачусетс),
День рождения Вашингтона[3], 1955 г.
1. ПЕРВЫЕ ШАГИ НА МАТЕМАТИЧЕСКОМ ПОПРИЩЕ
«Я — математик» — вторая часть моей автобиографии. В первой части, озаглавленной «Бывший вундеркинд» (Ex-prodigy), я писал о нашей семье, о моих отношениях с отцом и о своей странной жизни чудо-ребенка. Теперь я хочу рассказать о пути, который я прошел как математик.
Чтобы связать воедино множество разрозненных фактов, лучше всего начать с какого-нибудь определенного рубежа. Для меня этим естественным рубежом является 1919 год, когда я начал работать в Массачусетском технологическом институте. Мне тогда исполнилось 24 года; слишком взрослый, чтобы продолжать считаться вундеркиндом, я в то же время еще недостаточно возмужал, чтобы совсем избавиться от странностей, свойственных необыкновенным детям.
Я не собираюсь возвращаться к своему детству, чтобы объяснить происхождение этих странностей — об этом достаточно написано в первой книге, — но о своей юности я все-таки хочу кое-что рассказать, поскольку в предыдущем томе я говорил об этом времени как о последней стадии развития ребенка, а сейчас оно интересует меня главным образом как начало формирования взрослого человека.
