Глава 1
Щенок. Из записок Элизы Северянки
Раскрасневшийся мальчик с фальшивой улыбкой смотрел на меня из алькова, пряча под подушкой кинжал. Ждал.
– Госпожа?
Он старательно думал обо мне. О том, как я красива, умела, чудесна, великолепна. О том, что о моей доброте можно слагать легенды. Что я сострадательна и исполню его просьбу – без сомнений. Правда, время от времени сквозь эту ванильно-пряничную завесу просвечивал страх. Но мальчик был храбрым и не давал страху разойтись. Он старательно умащивал меня своими мыслями, глядел обещающе, зная, что он красив и любая леди, вплоть до королевы, не против оказаться с ним в постели. Да, львиная доля самодовольства в его мыслях, конечно, была. Иначе он никогда бы не осмелился прийти.
– Госпожа Элиза, вы прекрасны…
Я усмехнулась. Ну конечно, прекрасна. Когда выпрашиваешь жизнь и свободу родственников, пойдёшь не только на альковные утехи с ужасной чародейкой. Ещё и улыбаться при этом будешь, и напевно комплименты рассказывать.
Когда мальчик дошёл до моих глаз (синих, точно бесценные сапфиры Матери), я отставила бокал с отравленным вином и перебила:
– Не переусердствуйте, граф. К тому же это всё равно бессмысленно: ваш отец уже на том свете, а мать умрёт утром. И вы ничего не можете с этим поделать.
Мальчик оцепенел. В моих словах он не усомнился: все знают, что я не лгу. Никогда.
Я ждала. Какое-то время в спальне звенела тишина, потом юный виконт – точнее, уже граф – хрипло произнёс:
– Зачем?
Метнуть в меня кинжал он не передумал. Просто тянул время.
– Приказ королевы, – сказала я, следя за его руками. – Приказы Её Величества священны.
– Королевы? Твоей хозяйки, чудовище! – выплюнул мальчик, и я улыбнулась. Чудовище. Уже не прекрасна. Уже не сапфиры Матери.
– Да, граф. Моей хозяйки. Она приказала, и я выполняю. Но хочу заметить, о вас Её Величество не сказала ни слова.
Его ярость я почти чувствовала на языке вместе с горечью яда.
Но больше юный граф не удостоил меня ни словом. Он просто сел и принялся медленно – одной рукой плохо получалось – застёгивать пуговицы сорочки.
– Кинжал достаньте, граф, вам же неудобно, – буднично посоветовала я, чувствуя себя старой не по годам. А ведь это мальчик меня старше. Лет на пять точно.
У юного графа не нашлось выдержки отрицать очевидное или устраивать для меня представление. Как и броситься на меня с этим самым кинжалом.
Да, теперь понимаю, почему королева не взяла его в фавориты. Глядя, как он торопливо хватает оставшуюся одежду и пытается сбежать, хотелось зевать от скуки.
Мальчик настойчиво дёргал дверную ручку, когда я подошла.
– Ну куда же вы, граф? Вы же мне обещали небо в алмазах. Или сапфиры Матери? – он был выше меня и, конечно, крупнее, но, когда я обняла его, замер как котёнок. – Вы правда думаете, что можете так просто уйти? От чародейки? Чудовища?
– Я вас ненавижу, – выдохнул он, когда я запустила руки в его волосы и легонько дёрнула, заставляя откинуть голову.
– Да нет, ненавидеть вы меня будете завтра, – улыбнулась я. – А до этого мы приятно проведём время. Правда?
А что ты хотел, мальчик? Сунуться в логово чудовища и уйти невредимым? Начитался рыцарских романов? Ну так рыцари там спасают прекрасных дам, а не травят их и не угрожают клинком.
Утром этот «рыцарь» снова попытается меня убить – кинжал я оставила лежать на полу у постели. И, если мне повезёт, будет пытаться ещё на протяжении седмицы. Больше никто не выдерживает.
А я получу силу на заклинания. И если закрыть глаза, и представить вместо изящных по-девичьи черт лицо другого, настоящего рыцаря, вместо чёрных волос – тёмно-золотистые, а вместо зелёных глаз – медовые… тогда я могу получить ещё и удовольствие.
И ненависть вместо любви. Любовь для таких, как я, – слишком большая роскошь.
Мы, чародеи, не умеем любить. Мы сильнейшие существа в мире, нам подвластна магия, мы почти боги. Кто-то из великих мудрецов древности, кажется, говорил, что человек всегда жаждет получить абсолютную власть и только тогда он будет по-настоящему счастлив. Ха! Впрочем, вряд ли он имел в виду чародеев – даже нам далеко до абсолютной власти. Мы клянёмся в вечной верности господину и подчиняемся его приказам. Мы не смеем перечить. Мы, по сути, рабы, как бы сильны ни были.
Мне прикажут убить, и я убью. Совсем неважно, что я чувствую и кого убиваю. Собственного сына. Любовника. Господину нет до этого дела. А иногда ему даже сладко заставить нас убивать тех, кто нам дорог. Ведь это же так приятно: чувствовать власть над сильным.
Поэтому лучше всего нам не уметь любить.
Такие, как я, всегда одиноки. Даже если нам везёт быть любимыми. Даже если у нас рождаются дети. С детьми ещё хуже – они уже рождаются не людьми, и мы-то знаем, какая судьба их ждет. Так что лучше бы их вообще не было, наших детей.
Чародеев боятся и ненавидят. Мы – зло, игрушка богов. Мечи.
«Люди боятся всего, чего не понимают», – говорил мне Зак. Он вкусил человеческий страх в полной мере и, сказать по правде, нёс его бремя лучше меня.
Зак рассказывал, что его тоже преследовали видения прошлого и настоящего. У нас всегда яркая жизнь, так уж получается. Я знаю, что Зак вёл дневник. Может, это поможет и мне? Может быть, перенесённые на бумагу, воспоминания перестанут возвращаться в кошмарах?
