Керри Дойл доставляло удовольствие считать себя терпеливой женщиной. В конце концов, она давным-давно готовилась воплотить в жизнь свою мечту. Проводила изыскания, строила планы, составляла расписание, в котором предусмотрела, казалось бы, все, вплоть до мелочей, без суеты и спешки. Но если человек, занимающий место рядом с ней, еще хоть раз толкнет ее локтем, она что-нибудь да предпримет, чтобы его вразумить. Не для того она затратила немалые деньги на приобретение билета классом выше обычного, чтобы подвергаться теперь притеснениям, подспудно омрачающим путешествие всей ее жизни в долгом-долгом следовании через океан.
Личное пространство, за которое она, кстати, заплатила, — вот все, что было ей сейчас необходимо.
Семь часов Керри провела в воздухе, от вылета из дублинского аэропорта до посадки в Нью-Йорке, включая пересадку в Шэнноне, которая, по субъективным ощущениям девушки, чуть ли не вдвое увеличивала время пути. И теперь эти небрежные толчки в бок становились все более и более невыносимы, что, помимо возмущения Керри безразличным соседом, вызывало отчаянное желание пресечь такое вторжение на ее территорию.
— Простите...
Это был весьма аккуратный шаг в единственно возможном направлении, но Керри Дойл не порадовалась, услышав свой собственный голос, который нарушил зыбкое благодушие ее настроя.
Однако короткое слово не произвело должного эффекта на спутника, поэтому девушка вынуждена была конкретизировать свое неудовольствие.
— Может, сядете чуток левее? — дипломатично предложила она.
Он повернулся к ней и дружелюбно улыбнулся, вложив в свою улыбку все обаяние, которое, вероятно, всегда производило на женщин умиротворяющий эффект, вне зависимости от того, насколько они были недовольны до этого момента.
— Стюардесса уже дважды задела меня своей тележкой. Вот я и стараюсь хоть немного отодвинуться от прохода. Должен заметить, не я проектировал этот салон. — И мужчина удовлетворенно замолчал в сознании, что его позиция неколебима в своей правоте.
Она хотела было указать ему на то, что хотя он и не причастен к проектированию салона, но должен понимать: место между креслами вряд ли предназначено для его клади, и это тоже значительно ее притесняет, а поскольку багажный отсек над его головой пустует, такое положение дел представляется ей необъяснимым. Да и сам он со своими габаритами, длиной ног и размахом плеч, мог бы вести себя менее активно, учитывая, что миниатюрные создания вроде нее могут испытывать из-за этого определенные неудобства. Однако она вообще не понимала, почему такие очевидные факты нужно озвучивать, ведь каждый разумный человек сам должен их сознавать и соблюдать, а не провоцировать окружающих людей на нервозные выяснения, да еще на огромной высоте над Атлантикой, когда пассажиры и без того изрядно напряжены.
— Вы хотите, чтобы вам было удобно? — спросила его Керри.
— Это желание кажется вам чем-то постыдным? — осведомился верзила.
— Отнюдь. Просто я тоже ощущаю аналогичную потребность в комфорте во время долгого перелета, и мне не хотелось бы, чтобы вы подпихнули меня своим локтем в самый неподходящий момент, когда я буду пить, есть или изъявлю желание вздремнуть, например.
Керри говорила весьма эмоционально, поскольку тема пятен на одежде всегда была для нее чувствительной, сразу на ум приходили всяческие неудобства, вызванные неопрятностью внешнего облика. Из всего следовало, что, случись ей посадить такое пятно на свой наряд по его вине, плохо будет всем, от стюардессы до штурмана, не говоря уже о соседе по салону.
Она старалась воздерживаться от истерических ноток в голосе, но соседу следовало осознать свою ошибку и немедленно принять меры. Вместо этого он невозмутимо поднял на нее выразительные глаза невинного младенца, и во взгляде его вместилось столько искреннего изумления, столько снисходительной любезности, что при желании в нем можно было разглядеть даже некоторый поверхностный интерес к такой взвинченной особе, но Керри подобного желания не ощутила. Она лишь подметила любопытную деталь: радужная голубизна его глаз окаймлена более темным ободком, что и придает его взгляду столь характерную пронзительность.
Обычно Керри стремилась предельно быстро определить для себя внешние особенности индивидуума, чтобы ни в коем случае не подпасть под его влияние. Вот и теперь она объяснила этот эффект исключительно анатомически, не более того.
— Когда это произойдет, тогда и нажмете на «красную кнопку». Или введем более сложную систему предупреждений? — добродушно съязвил он.
— Я полагаю, и теперь не будет преждевременным сделать это, учитывая, что по вашу сторону у меня не осталось ни одного невредимого ребра, — находчиво отпарировала Керри.
— Сколько интимных подробностей для первой беседы... — заметил незнакомец, чуть смещаясь в сторону. — Я смотрю, вы всю дорогу наслаждаетесь чтением путеводителя. Захватывает? — насмешливо осведомился он.
— По крайней мере, не раздражает и опасности не представляет. Тем более что сведения, указанные в нем, вполне могут пригодиться в самое ближайшее время.
— И в меру скрашивает перелет в столь несчастливой компании.
