Инспектору Энни Кэббот было как-то даже неловко, что в один из самых прекрасных дней в году ей приходится торчать на месте преступления у черта на рогах. К тому же труп оказался висельником, а Энни терпеть не могла таких дел. Особенно накануне выходных.
Позвонили в полицию школьники, проводившие последний день коротеньких каникул на реке Свейн, сказали, что нашли труп. Энни вместе с сержантом Джекмен отправилась в Хиндсвелский лес. Это к югу от Иствейлского замка.
Широкая и мелкая на этом отрезке река цвета свежего пива стремительно неслась вперед, изредка спотыкаясь о поросшие мхом камни. Вдоль русла, в тени ясеней, вязов и ольхи бежала тропинка. Полупрозрачная листва деревьев едва заметно дрожала на ветру. В воздухе витал аромат дикого чеснока, над водой жужжали мошки и комары, а луг за рекой пестрел цветами: лютики, дикая герань, белые метелки тмина. Встревоженные чибисы беспокойно кружили над своими гнездами, оберегая птенцов. По небу плыли пушистые облака.
У реки на больших валунах сидели, скукожившись, четыре мальчишки лет одиннадцати. Завернутые наспех, кто в полотенца, кто в мокрые футболки, из-под которых виднелись худые, бледные до синевы тела. Дрожали от холода и страха. От былого веселья не осталось и следа. Ребята рассказали, как, играя в салки, забежали в лесок и там на одном из старых дубов обнаружили висельника. Тут же набрали на мобильнике «999» и — бегом обратно к реке, дожидаться полицейских. Врачи, прибывшие вместе с полицией, осмотрев тело, пришли к однозначному заключению — им тут уже делать нечего. Они-то и вызвали тяжелую артиллерию в лице Энни. Теперь ей предстояло решить, как быть дальше.
Велев Уинсом взять показания у мальчишек, Энни вслед за констеблем зашла в лес. Слева сквозь деревья виднелся холм с развалинами Иствейлского замка. Едва они преодолели небольшой пригорок, Энни увидела труп. Он висел на желтой бельевой веревке, привязанной к длинному суку, примерно в полуметре от земли. На покойнике или покойнице — Энни пока не поняла, женщина это или мужчина, — были оранжевая рубашка и черные брюки, весьма приметные на фоне нежно-зеленой листвы, они сразу же бросались в глаза.
Старый покореженный дуб с толстым стволом и сучковатыми ветвями в гордом одиночестве стоял посреди молодой рощицы, поодаль от немногих своих собратьев. Энни не раз гуляла по этому лесу и давно приметила это дерево. Сделала даже несколько набросков величественного дуба, но в полноценную картину они так и не превратились.
Полицейские размотали оградительную ленту и обнесли ею территорию вокруг дуба.
— Признаков жизни нет, верно? — спросила Энни сопровождавшего ее молодого констебля.
— Да, мэм, медики его уже осмотрели, — ответил он. — Ну, аккуратно, чтобы не наследить. — Он сделал паузу. — Да и так видно, что мертвый.
Значит, мужчина. Энни нагнулась и пролезла под лентой. Под ногами захрустели ветки и палая осенняя листва. Энни не стала подходить близко, чтобы не уничтожить возможные улики. Но осмотреться следовало — надо же знать, с чем имеешь дело. Энни остановилась в трех метрах от тела. Неподалеку запела золотистая ржанка, а где-то выше, в вересковых полях, скорбно закричал кроншнеп. Энни сделала еще несколько шагов вперед. Позади нее все никак не мог отдышаться полицейский, вместе с ней взобравшийся на этот небольшой холм. Подул легкий ветерок, и листья зашелестели, еле слышно, потому что были совсем молоденькими и влажными.
Мертвое тело не шелохнулось.
Энни теперь и сама видела, что покойник — мужчина с очень коротко стриженными осветленными волосами. Он не вращался, как висельники в фильмах, а увесистой гирей застыл на своей туго натянутой желтой удавке. Удавка глубоко врезалась в синюшную шею. Губы и уши посерели, в выпученных глазах полопались сосуды, издалека они казались просто красными. Окинув мужчину взглядом, Энни решила, что ему от сорока до сорока пяти лет, хотя она могла ошибиться. Ногти были то ли обкусаны, то ли коротко обстрижены и уже успели посинеть. Для повешенного на нем было многовато кровавых пятен.
Чаще всего удавленники оказывались самоубийцами, что в принципе логично — не так-то просто затянуть веревку на шее человека, который все еще жив и отчаянно сопротивляется. Если только это не коллективная расправа или если он не одурманен.
Даже если это и самоубийство, размышляла Энни, почему он выбрал именно это место? И это дерево. Может, с этим дубом были связаны какие-то воспоминания? Или оно просто показалось ему удобным? Понимал ли он, что его могут найти дети и как это на них подействует? Едва ли. Когда кто-то решается на самоубийство, чувства других уже не волнуют. Суицид — наивысшее проявление эгоизма.
Чем раньше сюда доберутся криминалисты, тем лучше, подумала Энни. Случай весьма подозрительный, и уж лучше перестраховаться, чем убеждать себя, что тут практически уже ничего не выяснишь. Вытащив мобильник, она позвонила Стефану Новаку, координатору криминалистов, и тот пообещал вскоре выехать с одной из групп. Потом Энни отправила сообщение суперинтенданту Кэтрин Жервез, начальница ее сейчас на совещании в главном штабе графства, в Нортхэллертоне. Пока еще непонятно, насколько трудоемким окажется расследование. Однако суперинтенданта уведомить все же надо.
![Расследования Берковича 8 [сборник]](/storage/book-covers/c5/c540bbc7751f474728a1312d5e27980adfb0871c.jpg)
![Расследования Берковича 4 [сборник]](/storage/book-covers/2e/2e364d566597c47b1bfc6e9e933fd93c1c42aebd.jpg)
