Врата

Врата

В однотомник вошли три романа писателя, признанные вершиной его творчества, — «Сансиро», «Затем», «Врата». Это в высшей степени сложные, многоплановые произведения, в которых отразились морально-этические поиски тогдашней интеллигенции, полная грозных и бурных событий жизнь начала века.

Акутагава Рюноскэ называл Нацумэ своим учителем, для нескольких поколений японцев Нацумэ Сосэки был колоссом и кумиром. Он и сейчас продолжает быть одним из самых читаемых писателей.

Жанр: Классическая проза
Серия: Трилогия Нацумэ Сосэки №3
Всего страниц: 56
ISBN: 0734-198-73
Год издания: 1973
Формат: Полный

Врата читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

1


Соскэ вынес на галерею дзабутон и некоторое время сидел, скрестив ноги, с наслаждением греясь на солнце, но вскоре отбросил журнал, который держал в руках, и повалился навзничь. Стояли погожие осенние дни, и с обычно тихой улицы доносился весёлый перестук гэта прохожих. Соскэ лежал, закинув руки за голову, и смотрел вверх. Бескрайнее прозрачно-синее небо казалось ещё огромнее в сравнении с узенькой галереей. Некоторое время Соскэ, щурясь от ослепительных лучей, размышлял о том, что мир становится совершенно другим, когда в долгожданное воскресенье можно вот так лежать, бездумно глядя на небо; но тут ему пришлось повернуться на бок, потому что глазам стало больно, и взгляд его упал на сёдзи, за которыми сидела с шитьём в руках жена.

— Прекрасная погода нынче, — обратился к ней Соскэ.

— Да, — коротко ответила жена. Соскэ ничего больше не сказал, видимо, и ему не очень хотелось разговаривать.

— Сходил бы погулял, — подала голос жена. В ответ Соскэ пробормотал что-то неопределённое.

Через некоторое время жена сквозь сёдзи посмотрела на мужа. Он лежал в какой-то странной позе, подогнув под себя коленки и весь сжавшись, словно креветка. Из-за чуть приподнятых локтей выглядывала чёрная как смоль голова, лица совсем не было видно.

— Смотри не усни там, а то простудишься, — предостерегла жена. К токийской манере речи у неё примешивались ещё интонации, свойственные всем современным образованным женщинам.

— Не бойся, не усну, — ответил Соскэ, часто моргая широко открытыми глазами.

Снова наступила тишина. Её нарушил звон колокольчиков — по улице один за другим пробежали рикши с колясками, затем где-то вдали прокричал петух. С жадностью впитывая всем телом тепло солнечных лучей, проникавших сквозь новенькую рубашку из простой ткани, Соскэ лишь краем уха воспринимал доносившиеся снаружи звуки, потом, будто вспомнив что-то, окликнул жену:

— О-Ёнэ, как пишется первый иероглиф в слове «недавний»?

Жена не удивилась, не расхохоталась, как это свойственно молодым женщинам, хотя вопрос был забавным, а спокойно ответила:

— По-моему, он пишется так же, как иероглиф «О» в названии провинции Оми.

— А я не знаю, как он пишется в «Оми».

Жена чуть-чуть раздвинула сёдзи и через порог длинной линейкой начертила на полу иероглиф.

— По-моему, так, — сказала она и, не отнимая линейки от пола, залюбовалась чистым, без единого облачка, небом.

— Неужели? — произнёс Соскэ совершенно серьёзно, без тени улыбки, даже не взглянув на жену, которую меньше всего сейчас интересовало написание этого иероглифа.

— А ведь и в самом деле чудесная погода! — произнесла О-Ёнэ, как бы обращаясь к самой себе. Так и оставив сёдзи приоткрытыми, она снова принялась за шитьё. Наконец Соскэ приподнял голову и поглядел на жену.

— Удивительная вещь эти иероглифы!

— Почему удивительная?

— Сама посуди. В любом иероглифе, даже самом простом, можно запутаться, стоит только над ним призадуматься. Недавно, к примеру, я написал иероглифы «сегодня». Написал вроде бы правильно, а когда стал их разглядывать, вдруг показалось совсем не то. Смотрел, смотрел и в конце концов пришёл к выводу, что это вообще какие-то другие иероглифы. С тобой не бывало такого?

— Ну, что ты!

— Выходит, только у меня так? — Соскэ коснулся рукой головы.

— Что-то неладное с тобой творится!

— Нервы, видимо, расшалились.

— Пожалуй, — сказала О-Ёнэ, взглянув на Соскэ. Наконец он встал, переступил через шкатулку с рукоделием и обрывки ниток, раздвинул фусума столовой, за которой сразу же находилась гостиная. С южной стороны помещалась прихожая, загораживавшая свет, поэтому сёдзи напротив гостиной, которые он открыл, после залитой светом галереи показались Соскэ мрачными и холодными. У самого края галереи, совсем близко от козырька крыши, был обрыв, и отвесная стена не пропускала сюда утреннее солнце. Сплошь поросший травой обрыв у основания не был укреплён даже камнями, и постоянно существовала угроза оползня. Однако, как ни удивительно, здесь ни разу не было обвала, и, видимо, поэтому домовладелец не принимал никаких мер предосторожности. Ещё говорили, что прежде здесь была густая бамбуковая роща. Её расчистили, а корни деревьев не выкорчевали, поэтому почва казалась, сверх ожидания, плотной. Всё это Соскэ узнал про словоохотливого старика зеленщика, добрых два десятка лет прожившего в этом квартале. Соскэ высказал предположение, что здесь снова может вырасти роща, раз корни остались, однако старик, словно это было его кровным делом, с горячностью заявил, что после такой расчистки вряд ли что-нибудь вырастет, а вот почва и в самом деле уплотнилась и обвала можно не опасаться.

Осенью обрыв почти не менял красок, если не считать травы, потерявшей свой сочный ярко-зелёный цвет и неряшливо разбросавшей во все стороны полинявшие метёлки. И уж конечно, не радовали глаз дикий виноград или мискант. Зато на склоне обрыва стояли два прелестных стройных деревца тропического бамбука, сохранившегося от прежних времён, и несколько таких же деревцев на самом его верху. Их листья приобрели желтоватый оттенок, но озарённые солнцем деревца, казалось, разливали вокруг ласковое осеннее тепло. В это время года дни становятся короче, и Соскэ, возвращаясь со службы после четырёх, редко мог вот так любоваться обрывом. Он вышел во двор, и когда мыл руки в небольшом искусственном водоёме, невзначай глянул вверх и только тут вспомнил о бамбуке. Верхушки деревьев были сплошь покрыты лежавшими в несколько слоёв мелкими листьями и напоминали коротко остриженную, с торчащими волосами, голову. Напоённые осенним солнцем, словно захмелевшие, листья застыли в неподвижности, глядя вниз.


Еще от автора Нацумэ Сосэки
Мальчуган

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сансиро

Нацумэ Сосэки (1867–1916) — крупнейший японский писатель, ставший классиком современной японской литературы.В однотомник вошли три романа писателя, признанные вершиной его творчества, — «Сансиро», «Затем», «Врата». Это в высшей степени сложные, многоплановые произведения, в которых отразились морально-этические поиски тогдашней интеллигенции, полная грозных и бурных событий жизнь начала века.Акутагава Рюноскэ называл Нацумэ своим учителем, для нескольких поколений японцев Нацумэ Сосэки был колоссом и кумиром.


Ваш покорный слуга кот

«Ваш покорный слуга кот» — один из самых знаменитых романов классика японской литературы XX в. Нацумэ Сосэки, первок большое сатирическое произведение в японской литературе нового времени. 1907-1916 годы могут быть названы «годами Нацумэ» в японской литературе: настолько сильно было его влияние на умы японской интеллигенции тех лет. Такие великие писатели, как Акутагава Рюноскэ, Ясунари Кавабата и Дадзай Осаму считали себя его учениками. Герои повести — коты и люди. В японских книжках для детей принято изображать животное как маленького человечка с головой зверя.


Сердце

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тауэр

Эссе «Тауэр» (1905) — первое выступление в печати Нацумэ Сосэки (1867–1916), скромного учителя английского языка, командированного в 1901 г. министерством просвещения в Англию для совершенствования в избранной профессии. Случилось, однако, так, что очень скоро бывший учитель стал одним из выдающихся создателей новой японской литературы.В многочисленных эссе, повестях, романах Сосэки принципы критического реализма органически сочетаются с глубоко национальной традицией. Гуманистическая направленность, тонкий психологизм, ощущение смутной тревоги, даже трагедийность, так неожиданно пронизанная блёстками юмора, — таковы отличительные особенности его произведений, запечатлевших мироощущение лучшей части японской интеллигенции, переступившей порог XX столетия.


Цветы Ямабуки. Шедевры поэзии хайку серебряного века

В этой книге собраны произведения блестящих мастеров хайку конца XIX — начала XX вв. Масаока Сики, Такахама Кёси, Танэда Сантока, Нацумэ Сосэки, Акутагава Рюноскэ и других, чьи имена для японского читателя столь же знаковые, как для русского читателя имена Блока и Хлебникова, Гумилёва и Есенина. Сохранив верность заветам Басё, Бусона и других патриархов хайку эпохи Эдо, молодые реформаторы бросили вызов обветшавшему средневековому канону. В их стихах дзэнская созерцательность не противоречит напряженному поиску новых литературных горизонтов, смелому эксперименту.


Рекомендуем почитать
Поцелуй Скорпиона

Жизнь Егора Каменева скучна, однообразна и не пестрит приключениями. Пожалуй, единственное развлечение, которое он может себе позволить, — это просмотр боевиков. И вот неожиданно… Егор становится участником загадочных и опасных событий. За ним следят, каждый день его кто-то бьет в арке собственного дома, его квартиру регулярно обыскивают люди в черном… Словом, сам того не желая, он становится героем настоящего боевика, запутанная интрига которого никак не поддается разгадке. А все началось со знакомства с очаровательной девушкой Валерией…


Двунадесятые праздники и Святая Пасха

Двунадесятые праздники, посвященные важнейшим событиям земной жизни Господа и Божией Матери, являются центром богослужебной жизни нашей Церкви. Тексты служб этих дней наполнены размышлениями о тайне домостроительства нашего спасения, а значит, учат нас самому важному – вере в Бога, надежде на Него и любви к Нему.Эта книга поможет всем, кто хочет глубже прочувствовать богослужение величайших церковных праздников и лучше понять смысл событий священной истории.Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви.


Ордо Еретикус

Знаменитый цикл Дэна Абнетта об инквизиторе Эйзенхорне из сериала «Warhammer 40000»! Впервые на русском языке!Если в чьей-то кладовке заперта тварь из Бездны, наверное, хозяину это нужно. Зачем, спрашивается, инквизитору демон? Во-первых, это штука отнюдь не бесполезная в хозяйстве, если знать, как ею управлять. Во-вторых, врага нужно хорошенько изучить, иначе какой ты профессионал? Он познал своего врага. Это помогло ему познать самого себя и еще много интересного.Теперь он сам себе мера всех нетей, мера наказания и мера пресечения.Он Грегор Эйзенхорн.


Легион. Ложь и тайна

Это было легендарное время.Герои сражались за власть над Галактикой. Огромные армии Императора Земли воевали в Великом Крестовом Походе, миллиарды чужих рас были сокрушены элитными воинами Императора, а упоминания о них были вычеркнуты из истории.Начинался рассвет новой эры, эры правления человека.Огромные, сверкающие золотом цитадели, были символом бесчисленных побед Императора. Миллионы миров праздновали триумф деяний его самых смертоносных воинов.Лучшие из них, Примархи, вели армии космических десантников Императора от победы к победе.


Том 16. Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим. Роман (Главы XXX - LXIV)

«Жизнь, приключения, испытания и наблюдения Дэвида Копперфилда-младшего из Грачевника в Бландерстоне, описанные им самим (и никогда, ни в каком случае не предназначавшиеся для печати)» — таково было первоначальное полное заглавие романа. Первый выпуск его был издан в мае 1849 года, последующие выходили ежемесячно, вплоть до ноября 1850 года. В том же году роман вышел отдельным изданием под заглавием «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим». Хотя в этой книге Диккенс и рассказал о некоторых действительных событиях своей жизни, она не является автобиографией писателя.


Том 15. Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим. Роман (Главы I - XXIX)

«Жизнь, приключения, испытания и наблюдения Дэвида Копперфилда-младшего из Грачевника в Бландерстоне, описанные им самим (и никогда, ни в каком случае не предназначавшиеся для печати)» — таково было первоначальное полное заглавие романа. Первый выпуск его был издан в мае 1849 года, последующие выходили ежемесячно, вплоть до ноября 1850 года. В том же году роман вышел отдельным изданием под заглавием «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим». Хотя в этой книге Диккенс и рассказал о некоторых действительных событиях своей жизни, она не является автобиографией писателя.


Театр и другие романы

Лучшие романы Сомерсета Моэма — в одном томе. Очень разные, но неизменно яркие и остроумные, полные глубокого психологизма и безукоризненного знания человеческой природы. В них писатель, не ставя диагнозов и не вынося приговоров, пишет о «хронике утраченного времени» и поднимает извечные темы: любовь и предательство, искусство и жизнь, свобода и зависимость, отношения мужчин и женщин, творцов и толпы…


Характеры, или Нравы нынешнего века

"Характеры, или Нравы нынешнего века" Жана де Лабрюйера - это собрание эпиграмм, размышлений и портретов. В этой работе Лабрюйер попытался изобразить общественные нравы своего века. В предисловии к своим "Характерам" автор признался, что цель книги - обратить внимание на недостатки общества, "сделанные с натуры", с целью их исправления. Язык его произведения настолько реалистичен в изображении деталей и черт характера, что современники не верили в отвлеченность его характеристик и пытались угадывать в них живых людей.


Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники

Трагедия одиночества на вершине власти – «Калигула». Трагедия абсолютного взаимного непонимания – «Недоразумение». Трагедия юношеского максимализма, ставшего основой для анархического террора, – «Праведники». И сложная, изысканная и эффектная трагикомедия «Осадное положение» о приходе чумы в средневековый испанский город. Две пьесы из четырех, вошедших в этот сборник, относятся к наиболее популярным драматическим произведениям Альбера Камю, буквально не сходящим с мировых сцен. Две другие, напротив, известны только преданным читателям и исследователям его творчества.


Том 9. Американские заметки. Картины Италии

Два томика «Американских заметок» были опубликованы в октябре 1842 года. Материалом для «Заметок» послужили дневники и записные книжки. Работа над книгой протекала в течение нескольких месяцев непосредственно по возвращении на родину. Поездка в США глубоко разочаровала Диккенса. Этим чувством проникнута и сама книга, вышедшая с посвящением: «…тем из моих друзей в Америке… кому любовь к родине не мешает выслушивать истину…» В прессе «Американские заметки» были встречены с возмущением. Американская критика ждала от Диккенса восторженного панегирика и, не найдя его, обвинила писателя в клевете.


Затем

Нацумэ Сосэки (1867–1916) — крупнейший японский писатель, ставший классиком современной японской литературы.В однотомник вошли три романа писателя, признанные вершиной его творчества, — «Сансиро», «Затем», «Врата». Это в высшей степени сложные, многоплановые произведения, в которых отразились морально-этические поиски тогдашней интеллигенции, полная грозных и бурных событий жизнь начала века.Акутагава Рюноскэ называл Нацумэ своим учителем, для нескольких поколений японцев Нацумэ Сосэки был колоссом и кумиром.