Я изо всех сил удерживал воющего ребенка, пока нащупывал четвертак для телефона-автомата и давил на кнопки, набирая мобильный Ника.
— Агенство «Оборванный Ангел», — ответил Ник. Его голос был напряженным и, как мне показалось, встревоженным.
— Это Гарри, — сказал я. — Можешь расслабиться, мужик. Я нашел её.
— У тебя получилось? — спросил Ник, затем издал длинный вздох. — О, Иисус, Гарри.
Тут малышка подняла свой оксфордский ботинок и лягнула меня в голень, попав так сильно, что я подскочил. Похожа она была на родительскую мечту: восьми или девяти лет, с ямочками на щеках и темными косичками — даже в своей изгвазданной школьной униформе. И у нее были сильные ноги.
Я получше перехватил девчонку и вновь поднял ее, в то время как она вертелась и извивалась.
— Да тише ты, не дергайся.
— Выпусти меня, тощак, — отозвалась она и обернулась, чтобы негодующе взглянуть перед тем, как начать пинаться снова.
— Слушай меня, Гарри, — сказал Ник. — Сию же минуту ты должен дать ребенку уйти и сам уходить прочь.
— Что? — переспросил я. — Ник, Асторы собираются выдать нам двадцать пять кусков, если возвратим ее до девяти вечера.
— Я получил кое-какие плохие новости, Гарри. Они не собираются платить нам деньги.
Я вздрогнул.
— Опс. Тогда, наверно, я должен просто высадить ее в ближайших от дома окрестностях.
— Есть новости и похуже. Родители сообщили, что их девочка похищена, и полицейская банда рассылает по городу два описания подозреваемых для Чикагского полицейского департамента. Можешь догадаться, чьи.
— Микки и Дональда?
— Хех, — хмыкнул Ник. Я услышал, как щелкнул его Bic (прим. пер: ручка или зажигалка), и переступил с места на место. — Мы должны быть очень удачливы для такого.
— Я полагаю, что Мистеру и Миссус Высшее Могущество менее смущающе иметь их ребенка похищенным, чем сбежавшим.
— Черт, похищенная девочка даст им повод для разговоров на их сборищах в течение нескольких месяцев. Также позволит выглядеть более богатыми и известными, чем их друзья. Конечно, мы будем в тюрьме, но что это, черт возьми, значит?
— Они сами пришли к нам, — возразил я.
— Они не собираются об этом рассказывать.
— Проклятье, — буркнул я.
— Если тебя поймают вместе с ней, это может обернуться неприятностями для нас обоих. У Асторов связи. Бросай девочку и возвращайся домой. Ты был там всю ночь.
— Нет, Ник, — сказал я. — Я не могу сделать этого.
— Позволь мальчикам в голубом подобрать её. Это оставит нас обоих чистыми.
— Я нахожусь на Северной Авеню — и после наступления темноты. Я не оставлю девятилетнюю девочку здесь одну.
— Десять! — закричала девчонка разъяренно. — Мне десять, ты, бесчувственный сопляк!
Она пнула ещё несколько раз, но мне удалось более-менее увернуться от ее ног.
— Она кажется такой милой. Просто позволь ей убежать, а преступникам остерегаться.
— Ник.
— Ах, черт, Гарри. Ты опять читаешь мне мораль.
Я улыбнулся, но чувствуя гнев и напряжение во рту и животе.
— Слушай, давай договоримся вот о чем — только доберись сюда и подбери нас.
— А что с твоей машиной?
— Сломалась сегодня.
— Опять? Как насчет Эль? (жарг. El — надземная железная дорога)
— Ни гроша с собой. Мне нужно уехать, Ник. Я не могу идти вместе с ней в офис и не хочу стоять и сражаться с ней в телефонной кабинке. Так что доберись сюда и подбери нас.
— А я не хочу оказаться в тюрьме из-за того, что ты не смог пролить бальзам на свою совесть, Гарри.
— А как насчет твоей совести? — выпалил я в ответ, зная взрывной характер Ника и то, что наш разговор ограничен телефонными проводами. Мне, кажется, что Ник тоже не оставил бы девочку в этой части города.
Ник прорычал что-то невнятное, но явно непристойное, затем сказал:
— Ну ладно же, хорошо. Но я не смогу легко пересечь реку, поэтому буду ждать на дальнем конце моста. Всё, что ты должен сделать, перейти с ней мост, оставаясь вне поля зрения. Полицейские патрули в округе будут искать вас. Полчаса. Если тебя нет — я ухожу. Там опасный район.
— Дружище, верь мне. Я приду.
Мы, не прощаясь, повесили трубки.
— Ладно, ребенок, — сказал я. — Прекрати брыкаться и давай поговорим.
— Катись в ад, мистер! — крикнула она. — Отпусти меня, а то сломаю тебе ногу!
Я вздрогнул от ее пронзительного голоса и, нервно оглядываясь, отошел от телефона, полунеся, полутаща ее с собой. Последняя вещь, которая мне сейчас нужна — это толпа добропорядочных граждан, бегущих спасать ребенка.
Но улицы были пусты и лишь густая тьма царила меж разбитых уличных фонарей. Кое-где светились окна, но на крик девочки никто не вышел. Здесь как раз тот тип окрестностей, в которых люди живут и дают умереть другим.
Ах, Чикаго. Эти огромные, расплывшиеся американские города — предмет всеобщей любви — разве жизнь в них не прекрасна? Я, наверное, и вправду больной, раз пытаюсь сделать хоть что-то, в отличие от равнодушного большинства.
Эти мысли приносили легкую боль.
— Слушай, я знаю, ты сейчас сердишься, но поверь мне, я делаю то, что будет лучше для тебя.
Она перестала пинаться и свирепо зыркнула на меня.
— Как ты можешь знать, что для меня лучше?
— Я старше тебя. Мудрее.
— Тогда почему ты носишь это пальто?
Я посмотрел на свой просторный черный пылесборник, с тяжелыми, длинными полами, на складки грубой ткани, колеблющиеся вокруг моего тела.
