Удобно развалившись в кресле и закрыв глаза, Питер Уинн сосредоточенно обдумывал план кампании против группы враждующих с ним финансистов, с которыми собирался расправиться в самом ближайшем будущем. Основной замысел пришел ему в голову еще накануне ночью, и теперь он радостно смаковал более мелкие и второстепенные детали этого плана. Он берет в свои руки контроль над местным банком, двумя универсальными магазинами, несколькими лесопилками и тем самым над одной очень симпатичной железнодорожной веткой, которая — пусть она останется безымянной — позволит ему захватить больше миль главной магистрали, чем вбито костылей в полотно этой симпатичной железнодорожной ветки. Все было так просто, что он чуть не расхохотался, когда его вдруг осенила эта замечательная идея. И неудивительно, что его старые хитроумные враги упустили такой удобный случай.
Дверь отворилась, и в библиотеку вошел тощий мужчина средних лет. Он был близорук и носил очки. В руках он держал распечатанный конверт и письмо. Это был секретарь Питера Уинна, и в его обязанности входило разбирать, прочитывать и сортировать почту своего хозяина.
— Это письмо пришло с утренней почтой, — начал секретарь извиняющимся тоном и робко хихикая. — Конечно, все это ерунда, но мне показалось, что вы захотите сами взглянуть.
— Читайте, — скомандовал Питер Уинн, не открывая глаз.
Секретарь откашлялся.
— Датировано семнадцатым июля, но обратного адреса нет. Штемпель — Сан-Франциско. Написано совершенно безграмотно. Орфография чудовищная. Читаю:
«Мистеру Питеру Уинну.
Сэр, с уважением посылаю вам голубя, он стоит гору денег, это лу-лу…»
— Что такое лу-лу? — прервал его Питер Уинн. Секретарь хихикнул.
— Понятия не имею. Наверное, это означает что-то самое лучшее. Читаю дальше:
«Будьте разлюбезны нагрузить его парой тысячедолларовых бумажек и отпустите. Если нагрузите, то вам от меня никогда не будет никакого беспокойства. А не нагрузите, то пожалеете «.
Все. Оно не подписано. Я думал, что это вас позабавит.
— Голубь здесь? — поинтересовался Питер Уинн.
— Я еще не спрашивал.
— Так спросите.
Через пять минут секретарь вернулся.
— Да, сэр. Он прилетел сегодня утром.
— Принесите его сюда.
Секретарь был склонен думать, что кто-то подшутил над ними, но Питер Уинн, осмотрев голубя, пришел к иному выводу.
— Вы только взгляните на него, — сказал Питер Уинн, поглаживая голубя.
— Какое длинное туловище и какая гибкая шея! Настоящий почтовик! Ничего лучшего я в жизни не видел. А какие сильные крылья! А мускулы! Наш неизвестный корреспондент прав: это лу-лу. Очень не хочется его отпускать.
Секретарь хихикнул.
— А зачем отпускать? Конечно, вы не отдадите его отправителю такого письма.
Питер Уинн покачал головой.
— Я отвечу ему. И никому не позволю угрожать мне ни анонимно, ни в шутку.
На клочке бумаги он написал очень лаконичное послание: «Идите к черту!», — подписал его и вложил в специальный аппарат, которым предусмотрительно снабдили голубя.
— А теперь пусть летит. Где мой сын? Я хочу, чтобы он посмотрел, как голубь поднимется.
— Он в мастерской. Он и спал там ночью, а утром велел принести ему туда завтрак.
— Сломает он себе шею, — заметил Питер Уинн раздраженно, но не без гордости, и вышел на веранду. Стоя на верхней площадке широкой лестницы, он подбросил красавца голубя вверх. Голубь быстро взмахнул крыльями, на какое-то мгновение, словно в нерешительности, повис в воздухе и тут же взмыл в голубую высь.
Высоко в небе он снова замер, словно не зная, куда лететь, потом вдруг нашел нужное направление и помчался на восток над высокими дубами, которые зелеными точками усеивали эту похожую на парк местность.
— Прекрасно! Прекрасно! — бормотал Питер Уинн. — Я почти жалею, что отпустил его.
Но Питер Уинн был очень занятой человек; в его голове возникали такие грандиозные планы, а в руках было столько рычагов от множества предприятий, что он быстро забыл этот маленький инцидент. Через три дня левый флигель его загородной виллы взлетел на воздух. Взрыв был не очень сильный, никто из людей не пострадал, однако от флигеля не осталось и камня на камне. В здании вылетели все стекла, и оно было основательно повреждено. С первым паромом из Сан-Франциско прибыли полдюжины сыщиков, а через несколько часов к Питеру Уинну ворвался его секретарь, который был чем-то крайне взволнован.
— Он здесь! — задыхаясь, вымолвил секретарь; по лбу у него струился пот, а глаза под очками вылезли из орбит.
— Кто здесь? — осведомился Питер Уинн.
— Он… этот… этот лу-лу… голубь!
Финансист сразу же все понял.
— Вы уже просмотрели почту?
— Я как раз ее просматриваю, сэр.
— В таком случае продолжайте; быть может, там найдется новое письмо от нашего таинственного друга-голубятника.
Письмо было. И вот что в нем было написано:
«Мистеру Питеру Уинну.
Достопочтенный сэр, не валяйте дурака. Если бы вы не, заартачились, ваша хижина не взлетела бы к небесам. Наипочтительнейше извещаю вас, что опять посылаю вам своего голубя. Обращайтесь с ним так же хорошо, за что я вас благодарю. Привяжите к нему пять тысячедолларовых бумажек и отпустите. Не кормите его. И не пытайтесь следить за ним. Теперь он знает дорогу и полетит еще быстрее. Если не дадите денег, берегитесь».
