…Заседание всемирной Ассамблеи ученых приближались к концу. Цель Ассамблеи была необычной — определить пути для более целесообразного существования человечества, отыскать новые формы социального, политического и философского сосуществования.
Было сказано много старых и новых истин. С трибуны Ассамблеи звучали и мудрые слова, и трескучие фразы, и высокая ученость, и явное невежество.
Когда проходили последние заседания Ассамблеи, ее стали совсем мало посещать, а пресса вообще потеряла к ней всякий интерес.
И на предпоследнем заседании произошло нечто странное. Репортеры, которые раньше очень грустно рассматривали разрисованный потолок помещения, теперь лихорадочно передавали что-то с помощью портативных радиоаппаратов в свои газеты. Газеты за час сделали свое дело — и случилось неожиданное…
…Конференц-зал университета вновь заполнили ученые. Здесь были представители совершенно противоположных течений в науке — и материалисты, и самые реакционные идеалисты, и даже священнослужители разных религий.
Заседание, происходившее сегодня, стало действительно интересным благодаря человеку, который сейчас стоял на трибуне. Над изумленной и взволнованной аудиторией негромко и глухо звучал голос, рождая непонятные, странные истины, завораживая присутствующих:
— …В бесконечной пустыне Вселенной плывут бесчисленные звездные миры. Сознание способно охватить всю грандиозность мироздания, но все попытки хотя бы частично выяснить суть Бытия — бесполезны, ничтожны и смешны…
— Где-то в бездне — пылинка. Это — Земля. На ней — ничтожные по своим размерам существа, смехотворно малые! Но дух и разум этих существ, вечно рвется в искания, — невероятно великие и смелые…
— Кто они такие? Куда идут? Много людей ищут разгадку великой тайны. Два пути в Науке человечества. Две крайности. Между ними — множество мелких тропинок… Путаница, вражда — а отгадки нет! Тайна! Где же истина?
Оратор замолчал. Взглянул на зал.
— Не вы ли откроете нам истину, мистер Барвицкий? — прозвучал среди молчания резкий ироничный голос. Аудитория зашумела. Послышался смех. Но оратор, даже не обратив внимания на неприличный крик, продолжал дальше:
— С одной стороны — мистические теории идеалистов, неизменно приводящие к первопричине и, наконец, требующие веры в Творца Вселенной, а с другой стороны — примитивные доктрины материалистов, которые выводят великий могучий Разум человека из косной мертвой материи и, таким образом, наделяют материю разумной основой хотя бы в потенциале… Законы Природы, которые действуют якобы неизменно везде, где для этого есть условия, создавая в процессе эволюционного развития живых существ, от первоначального протиста к одаренному Разумом человеку, снова ничем не отличаются от Творца, но теперь уже бессознательного, что еще хуже!..
— Это что — уничтожение всей науки? — снова воскликнул насмешливый голос. На него возмущенно зашикали. А Барвицкий спокойно продолжил:
— Но есть, безусловно, есть верный путь к абсолютному знанию, который спрятан от нас Природой. Гарантией этого является тот факт, что одна за другой падают тайны Мира перед оружием Ума. Этот путь — в поисках взаимосвязи Материи, Разума, Времени и Пространства…
Оратор остановился, передохнул. Взял стакан, спокойно отпил глоток воды.
Это был высокий худой мужчина с растрепанной огромной русой шевелюрой, с глубоко запавшими глазами на длинном костлявом лице, в котором была своеобразная мрачная красота. Вот он отбросил волосы со лба, поискал что-то в записке, которая лежала перед ним, и снова поднял темный загадочный взгляд на аудиторию.
Все с удивлением и тревогой ждали, что еще скажет им этот странный, похожий на маньяка, ученый. А он говорил, глядя куда-то за головы, за стены здания, словно проникая силой мысли в бездны Космоса:
— Можно ли утверждать, что есть только Бытие, которое познается нашими чувствами? Ни в коем случае! Потому что это будет вульгарное ограничение бесконечной Вселенной, которая должна быть во всех своих проявлениях бесконечной так же, как во Времени и Пространстве. Человек же, со своими чувствами и аналитическим Разумом познает только ничтожную часть безграничного Бытия, ограниченный не только во Времени и Пространстве, но и в качестве.
Тот же самый молодой ученый, который бросал иронические реплики, снова не выдержал и, вскочив с места, крикнул:
— Зачем вы намеренно усложняете проблему? Для чего нагромождаете столько мистики и непонятности? Существует ли что-либо вне возможностей наших чувств, мы не знаем! А то, что мы медленно и бесконечно познаем мир — это ясно каждому школьнику!..
— Совершенно верно — каждому школьнику! — спокойно подтвердил оратор. — Но вопрос идет о том, как мы его познаем, насколько глубоко…
— В бесконечном Космосе есть бесконечные количества различных неизвестных нам существований. Природа их организации и координаты, в которых они находятся, чужды и недоступны для нас. И вот, в то время, когда перед нами лежат бескрайние просторы неизученных чудесных стран, мы должны остановиться на берегу океана, который отделяет нас от этих чудес. Этот океан — Время и Пространство! Так, оковы Времени и Пространства связывают человечество по рукам и ногам, которое, несмотря на "прогресс" остается бессильным и жалким!
