«Больно, как же больно», — подросток лет пятнадцати-шестнадцати забился в угол своей полутемной камеры. Его одежда давно уже превратилась в лохмотья. Сколько он уже здесь? Месяц, полгода, год? Кто-нибудь помнит о том, что он когда-то ходил рядом с ними? В его камеру уже много времени, он не знал сколько, никто не приходил, лишь раз в день открывалась маленькая дверца внизу двери и в камеру проскальзывала железная миска с едой, обычной похлебкой и кружка с водой. Раз в неделю ему давали маленький кусочек хлеба. Все было рассчитано только на то, чтобы он не умер с голоду. Как только в камере появлялся запах или солома приходила в негодность, все быстро менялось. Он не знал, кто это делает, да и какая была разница. Можно было попытаться покончить собой, но ничего, что помогло бы ему совершить суицид, в камере не наблюдалось.
* * *
Легкий скрип возвестил о том, что прибыл его ежедневный обед. Молодой мужчина лет двадцати, может двадцати двух, повернулся на этот скрип, но с места не сдвинулся. Он ждал. Вот повторный скрип — значит, дверцу закрыли. Он слышал тихий удаляющиеся шаги. Дальше последовал легкий взмах руки, и миска с кружкой плавно переместились к нему. Если бы его пленители знали, что ему понадобится всего год, чтобы освоить беспалочковую магию, но сюда уже много лет никто не приходил и знать об этом никто не может.
Молодой человек осторожно поднял миску, при этом его глаза оставались все также пусты, и смотрели в стену перед собой. Узник был слеп. Это была одна из его жертв, которую потребовала магия, чтобы научиться и пользоваться ей без проводников. Но глаза оставались все такими же яркими и такими же зелеными, как при его рождении, лишь с той разницей, что ничего не видели. Второй жертвой стали волосы. В этих длинных волосах лишь несколько прядей были прежнего смолянисто-черного цвета — серебро лишь слегка разбавленное смолью. И третья — последняя жертва — голос. Зачем голос тому, кто может управлять магией без того, чтобы произносить заклинания вслух.
Вы спросите, а почему он все еще в этой камере? Ведь с такой силой он мог бы спокойно отсюда уйти. Да, мог бы, только вот куда? Кому он нужен? Есть за этими стенами хоть кто-нибудь, кто помнит о нем, кто готов принять его такого? Вот и он об этом не знает.
Его разум давно уже закрыт от любого вторжения. Он не видит и не слышит того, кто стал причиной всех его бед, но и его уже давно никто не может чувствовать, в том числе и он. Умение пользоваться магией без палочки изменило его, и найти его стало просто невозможно. Но искал ли его кто-нибудь? Пытался ли найти?
* * *
За дверью послышались голоса и шаги. Молодой человек провел рукой вдоль своего тела, превращая одежду в лохмотья. Никто не должен был увидеть здесь неплохо одетого пленника. «Кто-то вспомнил обо мне?» — с легким недоумением подумал он. Еще один пас рукой и на глаза легла полоска ткани, столь же ветхая, как и вся его одежда.
Дверь с жутким скрежетом открылась.
— Мордред и Моргана, — послышался удивленный возглас.
— Что там? — послышалось из коридора.
— Да тут жилец, узник, — ответил тот, кто сейчас рассматривал пленника. — Похоже, он тут уже давно.
— Ну, и куда его? — в дверях появился второй. — Да, похоже, очень давно.
— Так, давайте к Лорду, — присоединился к ним третий голос. — Эй, ты, вставай! — легкий пинок по ноге. Молодой человек медленно поднялся на ноги. Шелковые, невероятные волосы рассыпались по спине. Их длина достигала коленей. Пришедшие были удивлены тому, что эти волосы были в полном порядке, в отличие от всего остального, но заметили, что и сам пленник был чистым, от него не исходил никакой неприятный запах. Это был странный узник.
— Следуй за нами, — и говорящий пошел к выходу. Пленник остался на месте.
— Э, он же слепой, — оповестил второй голос.
— Ну, так, ведите его, — раздраженно произнес тот, кого пленник идентифицировал как третьего. Двое мужчин подхватили узника под руки и почти поволокли. Пленник не сопротивлялся, не видел в этом никакого проку. Они двигались куда-то по коридору, потом по лестнице вверх. «Глубоко же я сидел», — подумал молодой человек. Если бы не двое, что держали его и в основном взяли на себя роль его почти носильщиков, он бы не осилил весь этот путь.
«Воздух. Похоже, сейчас лето», — он чуть запрокинул голову, чтобы почувствовать ветерок на лице.
— Да, давно ты, похоже, не был на свежем воздухе, — констатировал тот, что держал его слева. — Сколько же ты тут проторчал?
Естественно, ответа на свой вопрос он не получил. В следующее мгновение узник крепко сжал челюсти, поскольку неприятное ощущение в желудке нарастало, потом сдавило болью виски, и вдруг все закончилось. Парочке не удалось его удержать, и он рухнул на колени. Его вырвало. Он услышал очищающее заклинание, его подняли на ноги и снова куда-то повели. Голова кружилась после аппарации. Это был не самый приятный способ перемещения в пространстве.
Наконец, они остановились.
— Войдите, — раздался глухой голос. «Дверь», — понял уже бывший, или все еще узник. Трудно было сказать, кем он является.
— Мой Лорд, — произнес один из его сопровождающих. — Мы нашли в Торсвурд-меноре узника. Он там, похоже, очень давно, мой Лорд. Мы привели его с собой, чтобы вы могли решить его судьбу.
