Тик-Так. Тик-Так. Тревожная мелодия раздалась в голове Джексона Тримейна, заиграв без разрешения или приглашения. Он горько рассмеялся. Непонятно, как долго он сидел взаперти в маленькой промозглой камере. Неделю? Вечность?
Возможно, на горизонте замаячил вечный сон. Да, несомненно. Ему следовало радоваться. Это было бы то же бесконечное тиканье, за исключением болезненного осознания, безумного ожидания… окончательной? благословенной? досадной?… смерти.
«Бывало и хуже», — думал он, пытаясь себя успокоить.
Однажды его подстрелили и поджарили из бластера. Несчастный случай во время тренировки, но на его плече до сих пор остались шрамы от ожогов. В другой раз, когда Джексон работал под прикрытием, его предали, потом привязали к стальным балкам и сбросили в грязную искусственно созданную реку. Вода и грязь заполнили его рот, обожгли горло, как кислота, и проникли в легкие.
Когда ему чудесным образом удалось выбраться, то он был удивлен, увидев, что его кожа не повреждена, а на костях до сих пор остались мышцы.
Однажды его ранили в почку. Прямой разрез насквозь, и пришлось удалить один из его любимых органов. Глупо, но он подставил спину подозреваемому на одну лишнюю секунду, и прощай, старый друг.
Иногда только это и требуется. Одна секунда.
Слова раздавались эхом в его голове. Одна секунда — это целый «тик». Или «так». Он снова рассмеялся, но скоро начал давиться и кашлять, а кашель перешел в удушающую боль.
— Я схожу с ума, — пробормотал он, успокоившись. Не до конца осознавая эти слова. «Тик-так, тик-так». Сколько ему еще осталось?
Скорее всего немного.
«У агента А.У.Ч. в Новом Чикаго несомненно есть преимущества», — подумал Джексон. Если вдруг агенту нужно помочь избавиться от привычки дышать, то ему посодействуют.
С момента его похищения группа чужих столько раз навещала Джексона, что он сбился со счета. Вероятно, они бы предпочли избивать его в тысячу раз больше, их кулаки врезались в него в такт с тиканьем этих долбаных часов. Тик-так. Джексон вновь рассмеялся. Ага. Сошел с ума.
Иные колотили его, потому что он отказывался отвечать на их вопросы. Даже когда крики прорвались в его разум, громкие и диссонирующие, и до смерти остался шаг, Джексон не сломался.
Вспомнив крики, он вздрогнул. Может быть все мужчины и женщины, которые пали от его рук за многие годы, восстали, а их души слились с его, и они наконец-то заявили о себе, полные решимости быть услышанными.
По крайней мере теперь крики похоронены где-то глубоко, их место заняло тиканье этих чертовых часов. «Небольшая цена», — решил Джексон.
К сожалению, страдания его тела только усилились.
Джексона били по лицу до тех пор, пока его зубы не разодрали дёсны, а язык не стал размером с бейсбольный мяч, в результате чего он даже не мог пошевелить им, чтобы убедиться в том, что зубы по-прежнему на месте.
Нос у него был сломан, однако, несмотря на это, зловоние мочи преследовало его, смешиваясь с металлическим запахом крови и пота. Его и тысячи предшественников.
Его глаза опухли, в результате чего между веками остались только крошечные щели. Не то чтобы тут было на что посмотреть: не сулящая ничего хорошего темнота не оправдывала обещание сладкого забвения, открывая его взгляду четыре огороженных решётками стены, пластиковый пол (с такого удобнее смывать запёкшуюся кровь) и старомодные оковы, которые впивались в его запястья и лодыжки подобно лезвиям.
Цепи загрохотали, когда он попытался принять более удобное положение. Большая. Ошибка. От ужасной боли, охватившей его, он вздрогнул, а в легкие перестал поступать воздух.
Несколько его рёбер было сломано, и любое движение только увеличивало размер трещин, в результате чего каждый вдох ощущался подобно сотням иголок, вонзающихся в него.
«Надо сконцентрироваться на чём-то ещё, чём-то приятном». Ну, из его левой руки торчала кость, а правая лодыжка была вывернута настолько сильно, что было просто чудом то, что нога не отпала. Уже какой-то плюс, верно?
«Бывало и хуже, — напомнил он себе. — Например, свидание с Кэти Саван-Холт».
По его клетке застучали палкой.
Джексон напрягся, когда понял, что больше не один. Несмотря на то, что зрение оставалось размытым, он осмотрел клетку и быстро наткнулся взглядом на незваного гостя. Его тут же охватила ненависть. Ненависть… из-за беспомощности… и разочарование, в придачу к которым он почувствовал укол страха.
Деленсины вернулись.
Оказалось, что они вовсе не любители вечеринок, которыми их всегда считали. Джексон задумался, они пришли ради допроса или собрались восьмиром поиграть в человеческую пиньяту [1]. Возможно, и то и другое. Он заметил, что шестируким ублюдкам иногда нравилось делать несколько вещей одновременно. В любом случае, вероятно, сегодня для Джексона всё закончится.
Прощай привычка дышать.
Иные, должно быть, уже устали от отсутствия сотрудничества с его стороны и поняли, что он несмотря ни на что будет держать рот на замке.
