Картер Бетейн стоял в кузове грузовика, опираясь на крышу кабины; ветер хлестал его лоб длинными каштановыми прядями волос, словно колол множеством иголочек, лоб мало-помалу немел и почти ничего уже не чувствовал.
Так же он не заметил взглядов проезжих из грузовика, их сочувствующих взглядов, когда они притормозили, чтобы подвезти его до города. Он посмотрел в их глаза, но никак не отреагировал.
Это длилось уже несколько дней.
…Когда прибыл шериф, Картер Бетейн оттягивал манжету своей старой армейской рубашки, выгоревшей, с желтым, топорщившимся по краям знаком различия. Он вглядывался в пятна крови на выбеленной множеством стирок ткани. Они доходили до отметин от сержантских нашивок, едва заметных на тряпье. Кровь, свежая кровь — темно-красного цвета, — он завороженно смотрел на нее, и оцепенение охватывало его.
Отвечал он тихо, потерянно:
— Я работал на моем табаке и увидел, как она отправилась к дороге. Но я не обратил внимания. Ей говорили: нельзя выходить на дорогу. Что до этого, она всегда послушна, она никогда не отходила далеко. Я сказал Анне, что пойду поищу ее. — Он глянул на рукав своей рубашки: — Я пришел.
Шериф слушал, принужденно покашливая. Переминался с ноги на ногу, и портупея с отвисшей кобурой поскрипывала каждый раз, как он менял ногу. Стараясь быть мягче, он спросил:
— И не видел никакого автомобиля, а, Картер?
— С того места, где я был, холмы закрывают дорогу. Я ничего не видел, шериф, — медленно ответил Картер Бетейн. — Я только слышал, что прошло две техники.
Если слово «техника» звучало странно, Картер Бетейн не замечал этого. В армии любое транспортное средство называлось техникой, каковы бы ни были габариты и вес машины. Картер Бетейн слишком долго служил в армии. Значительно дольше того времени как, демобилизовавшись, вернулся в Теннеси, женился и стал отцом.
— Я слышал, как они прошли по дороге на полной скорости, одна за другой. Они резко затормозили, обе, как раз в этом месте. И потом уехали, просто умчались. Тогда я не подумал.
Портупея шерифа ломко хрустнула.
— Сожалею, парень. По звуку нельзя определить автомобиль, если он летит на всей скорости — нельзя, если ты с другой стороны холма. Любой мальчишка-адвокат камня на камне не оставит от этой версии.
Картер все так же стоял среди повисшей над дорогой тишины, оттягивая свой рукав.
— Да нет же, — раздался его голос, — ничего сложного.
— Сделаем все возможное, парень…
— Я буду вам очень признателен, шериф. Она мертва, конечно. Большего ни мы, ни кто другой не сделает.
— Да, парень, разве что повезет.
— Может быть. Мне никогда не везло в жизни. А вам, шериф?
— Я сожалею, парень, — сказал шериф. — По крайней мере, сделаем все, что можно. Трудно, нет свидетелей. В таком деле может помочь только случай, только случайно можно доказать это. Не думаю даже, что она оставила какой-нибудь след, такая крошка.
Он уже не слышал шерифа, оцепенение охватило его. Шериф отвернулся и скомандовал своим людям:
— Давайте к Джилли. Опять звонили, снова у них потасовка. Родятся же такие, могила, похоже, только и исправит. — Повернулся, взглянул на Картера: — Сожалею, парень. Сделаем все, что сможем. — Неловко потрепал его по плечу, но тот уже ничего не почувствовал…
Теперь Картер Бетейн стоял, расставив ноги, машинально балансируя в такт движениям грузовика. Узкая черная лента, извиваясь, бежала под колеса, поднималась и опускалась перед глазами привычным серпантином. Из кабины донеслась короткая фраза, выкрикнутая не ему, непонятная из-за урчания грузовика и хлесткого ветра в ушах.
Сзади взвыл клаксон, и Картер Бетейн непроизвольно махнул рукой: «Свободно». Так было принято в горах. Автомобиль уверенно обогнал их. Одного взгляда ему хватило, чтобы определить: легковой закрытый Чайвелей-36.
В его время знание всех марок и моделей считалось делом чести; потом это пригодилось на войне, он был именно из этого поколения. Автомобиль стал такой же необходимостью для выживания в горах, как и когда-то ружье; и, как ружье, иногда становился орудием смерти.
Придерживаясь за кабину, Картер Бетейн, совершенно оцепеневший, не замечал движения автомобиля. Невидящим взглядом он смотрел на ведущее в город шоссе. Разглядывать его было незачем: Картер Бетейн помнил все повороты, и изгибы дороги успокаивали его, как мог бы успокоить друг.
Он не отворачивал лица, пока снова не услышал сигнала.
Это был джип, окрашенный в жгучий оранжевый цвет, на ветровом стекле надпись: «АВТОЗАПРАВОЧНАЯ СТАНЦИЯ БРАТЬЕВ ДЖИЛЛИ».
Водитель вскинул взгляд на него, стоящего в кузове грузовика, попытался рассмотреть дорогу перед машиной. Картер повернулся лицом к ветру: не оглядываясь, показал водителю знаком притормозить, не обгонять. Промелькнул встречный автомобиль. Джип нетерпеливо сместился на середину дороги. Картер снова сделал знак свернуть вправо. Навстречу шла еще одна машина.
Грузовик со следующим за ним вплотную джипом начал новый поворот: направо, налево, направо, сначала спуск и, ближе к середине, новый подъем. Джип глухо взревел: звук этот был слишком узнаваем, особенно когда автомобиль убавил обороты на спуске. Водитель следил за рукой Картера.
