В конверте оказалось три больших голубоватых листа и вырезка из газеты.
После обычного обращения текст:
«Прошу Вас прочитать то, что приложено к данному письму, а потом уже взяться за это письмо, тогда оно будет понятнее. Причем лучше всего, если Вы прежде прочитаете четвертый лист. Я надеюсь, что Вы будете приятно удивлены. И возможно, Вам удастся припомнить один из дней осени 1942 года, своих боевых друзей. Я, к сожалению, к ним не отношусь…»
Подпись — капитан 3 ранга Бондарев Юрий Евгеньевич.
Все оказалось именно так, как предсказал капитан: читая то, что содержал конверт, я живо вспомнил осень и начало зимы 1942 года под Сталинградом.
…Голая, припорошенная снегом степь, изрезанная глубокими балками. Балок много. Теперь я бы, возможно, и не нашел ту из них, в крутом склоне которой были вырыты землянки командного пункта нашей дивизии. Вечером, незадолго до ночного боя, в эту балку по узенькой тропинке сбежал высокий худощавый командир, корреспондент нашей дивизионной газеты, старший политрук Яков Иванович Груценко. Недавно «Комсомольская правда» опубликовала его очерк «Так воюют под Сталинградом». Это про нашу дивизию.
Сейчас у Груценко тоже листок бумаги в руке. Наверное, еще что-нибудь написал. Мы поздоровались.
— Что нового? — спросил я.
— Вот! — Он протянул мне листочек. — Мальчонка письмо прислал. Прочитал в «Комсомолке» мой очерк, хочет воевать с фрицами, а его не берут: еще и шестнадцати нет. Но умен. Так написал, что душу переворачивает. Какие ребята в нашей стране выросли!
Письмо взволновало и меня. Мальчишеская страсть, гнев, обида, готовность сейчас же, сию минуту, погибнуть за свой народ, за Родину — все это рвалось наружу из каждого слова, написанного ломким почерком подростка.
— Вы уже ответили, товарищ Груценко?
— Ответьте вы ему, товарищ комдив, — попросил корреспондент.
Момент для этого был явно неподходящим. Но я все-таки написал Юре Бондареву.
Вряд ли мне удалось бы вспомнить дословно текст этого письма, если бы в пакете, присланном мне Юрием Евгеньевичем Бондаревым в 1965 году, не лежала его копия. Это он, нынешний капитан 3 ранга Ю. Е. Бондарев, был двадцать с лишним лет назад моим адресатом, ему я писал тогда:
«Дорогой друг Юра!
Тов. Груценко прочел мне твое письмо. Оно искренно, правдиво Будь и всегда честным, преданным патриотом нашей любимой Родины. Когда надо будет, и ты встанешь с оружием в руках на защиту нашей Родины, нашего народа. Будь всегда готов к этому. Готовь себя, готовь своих друзей, товарищей. Но я уверен, что мы и без вашего участия (не потому, что вы недостойны этого) добьем немцев. Вам придется вынести на своих плечах восстановление заводов, городов наших. Но будьте готовы ко всему. Все трудности — это временное. Надо — идите в бой так, как идут наши славные сыны Родины: Федоренков, Колегов, Мазур, которые отмечены высокими правительственными наградами.
Привет тебе, вернее, вам всем, нашей смене.
Наша рука, воля к победе тверды, как никогда.
Будь здоров, родной. Будьте всегда уверены в нас, в силе нашего народа».
Бондарев отправил мне копию моего письма в связи вот с какими обстоятельствами. В январе 1965 года «Комсомольская правда» обратилась к своим читателям с просьбой прислать в редакцию материалы, рассказывающие о «самом ярком боевом эпизоде», «о человеке, который был и остается для вас примером отваги и героизма». Юрий Евгеньевич решил откликнуться на эту просьбу и отправил в редакцию свой материал, рассказывающий о его переписке времен войны со старшим политруком Груценко, о героях нашей дивизии и о моем письме.
Не знаю, воспользовалась ли редакция этим материалом, но копию его капитан Бондарев тоже прислал мне. И есть там такие слова:
«Письмо Бакланова я перечитываю, хотя давно знаю его наизусть. Скупые фразы, слышанные много раз на собраниях, приобрели в этом письме прямо-таки чудесную убедительность и силу. Я много раз думал: почему? Наверное, потому, что сказаны они были не на собрании, а в боевой обстановке от глубины души. И эти слова дошли до самого сердца.
После получения письма я собрал одноклассников (а класс у нас был самый буйный в школе) и прочитал его. Не скажу, что все сразу переродились, но двое бросили воровать продукты (тогда был голод), а я и мой товарищ решили пойти разнорабочими на транспорт, чтобы хоть чем-то помочь Родине в трудную минуту. Так воодушевило это письмо, что несколько человек вступили в комсомол и подали заявления в военкомат».
Бондарев высказал мысль, что было бы полезно вторично напечатать в «Комсомольской правде» очерк Я. Груценко «Так воюют под Сталинградом».
«Может быть, — пишет Бондарев, — он в жизни многих юношей сыграет такую же роль, как в моей, может быть, на них подует ветер военных лет».
«Ветер военных лет»! В самом деле, пусть подует ветер военных лет. Так мне пришла мысль написать книгу. Обдумывая ее, я понял, что хочу написать не о том, куда и как направлялась та или другая армия, дивизия и т д., мне хочется рассказать о людях, живых или мертвых, но бессмертных в истории нашей Родины, честь и свободу которой они отстояли ценой своей жизни и крови. И я решил написать о личных восприятиях событий тех далеких, но незабываемых дней.
