Раздвоение личности в рамках приличия
Еще в детстве я придумала игру. Играть в нее было нужно, когда тебе очень плохо. Так плохо, что уже заливаешься горючими слезами — и никак не меньше. И вот, когда слезы уже намочили ворот одежды, платок или наволочку, приходила одна и та же мысль: а смогу ли я рассмеяться? Вот прямо сейчас, безо всякого перехода, без повода? И я могла. Каждый раз. Без перехода. Без повода. И каждый раз возможность сего настолько меня изумляла, что реветь дальше было как-то уж совсем нелепо. Даже по детским меркам. Приходила мысль: видимо, это горе не настоящее. Иначе без перехода и без повода начать смеяться я бы не смогла. И в зеркале была уже другая я. Или другая половинка меня. Та, что веселее, сильнее и, что характерно, та, что живет без драм и заламывания рук.
— Вот только без драм, дорогая.
— Без драм? Пожалуйста!
— Торговаться с собой — это плохо. И-и-и… не уверена — не гунди.
Это я опять говорю с собой — не пугайтесь. Привычка. Еще в детстве я обнаружила, что могу быть без переходов то слабой, то сильной. В подростковом возрасте эти две части меня начали общаться, а в юности даже подружились. Но выяснять отношения для поддержания тонуса не перестали до сих пор. Вот как сейчас.
— Утро сегодня начинается как-то особенно по-доброму…
— Вы находите?
— Между прочим, это я не спрашиваю.
— Ну да.
— И не гундю!
— Конечно.
— А рассуждаю.
— Ну, да-да, «этот стон у нас песней зовется» — как не знать.
— Уйду!
— Ага, глаза и уши пополам? Как нос с губами «пилить» будем?
— Всё гораздо хуже: уйду и вернусь быстро. Очень быстро.
— Знаешь, на что надавить…
Надо было просто перед выходом посмотреться в зеркало. Дружно. Проверить, всё ли на месте. А мы (я и снова я) опять развели дискуссию и, конечно, почти о вечном. Всё-таки глупость — это ген где-то в половой Х-хромосоме. Если ты — женщина, то он обязательно есть. И минимум в квадрате. Вопрос только в том: когда, где и в какой степени тяжести этот ген проявится.
— Сегодня как никогда надо было выйти с куражом под ручку из дома. Просто, без лишних слов и жестов. С куражом под ручку или в обнимку — не важно. Просто выйти с куражом — и всё. А ты?
— Это ты запнулась правой ногой!
— Погоди-погоди… Правой, говоришь. Если правой, то хорошо. Когда запинаешься правой — верный признак, что повезет. И задумчиво-рассеянный вид некоторых не помешает. И ты — моё второе (не исключено, что лучшее) «я» — в данной ситуации можешь оказаться вовсе не к дождю. А будешь мешать, учти, нареку тебя кикиморой.
— И что?
— Ты должна обидеться.
— Кикимора.
— В смысле?
— Я тебя назвала кикиморой — тебе обидно?
— Нет.
— Ну, вот. Сначала слово обидное придумай, а потом я, как менее закаленная, обижусь и уйду. В мозжечок.
— Почему в мозжечок?
— А куда мне идти?
— Опять права.
— Ладно, получается, что это я без кодовых слов — в мозжечок.
Между прочим, не так просто научиться отвечать себе. Равно как и задавать вопросы. Ну, вот критически любящее «я» ту-ту… Последнее время отрываться он неё всё труднее. Это с одной стороны. Переговоры становятся всё длиннее и изощреннее. Но, с другой стороны, вот что интересно: когда скучная половина меня «уходит», то без неё максимум на счет «раз-два» становится скучно. Парадокс: без навевающего скуку спарринг-партнера веселая часть меня веселиться не может. Так и живем, по закону диалектики — в единстве и борьбе противоположностей.
Двойственность бывает разная. Бывает типичная: будь я, например, близнецы по гороскопу. Или весы. Но по гороскопу я — монолит. Бывает двойственность клиническая — когда раздвоение личности. По-настоящему. Чтобы и разные имена, и разные гардеробы. Можно, конечно, и клинику как вариант в моем случае рассматривать и аргументами «диагноз» укрепить можно. Но среди психиатров есть знакомые, а муж об отдыхе в пригородном санатории ни разу не заговаривал. Значит, ему никто не подмигивал. Из психиатров. Тогда что же досталось нам? Самый банальный вариант, который встречается на каждом шагу. Самая обычная двойственность среднестатистического интроверта. Для которого привычно искать и находить собеседника не вне, а внутри себя. А поскольку общаться всегда интереснее людям разным, то приходится «делиться условно полушарно».
