Вели мне жить

Вели мне жить

Свой единственный, но широко известный во всём мире роман «Вели мне жить», знаменитая американская поэтесса Хильда Дулитл (1886–1961) писала на протяжении всей своей жизни. Однако русский читатель, впервые открыв перевод «мадригала» (таково авторское определение жанра), с удивлением узнает героев, знакомых ему по много раз издававшейся у нас книге Ричарда Олдингтона «Смерть героя». То же время, те же события, судьба молодого поколения, получившего название «потерянного», но только — с иной, женской точки зрения.

О романе:

Мне посчастливилось видеть прекрасное вместе с X. Д. — это совершенно уникальный опыт. Человек бескомпромиссный и притом совершенно непредвзятый в вопросах искусства, она обладает гениальным даром вживания в предмет. Она всегда настроена на высокую волну и никогда не тратится на соображения низшего порядка, не ищет в шедеврах изъяна. Она ловит с полуслова, откликается так стремительно, сопереживает настроению художника с такой силой, что произведение искусства преображается на твоих глазах… Поэзия X. Д. — это выражение страстного созерцания красоты…

Ричард Олдингтон «Жить ради жизни» (1941 г.)

Самое поразительное качество поэзии X. Д. — её стихийность… Она воплощает собой гибкий, строптивый, феерический дух природы, для которого человеческое начало — лишь одна из ипостасей. Поэзия её сродни мировосприятию наших исконных предков-индейцев, нежели елизаветинских или викторианских поэтов… Привычка быть в тени уберегла X. Д. от вредной публичности, особенно на первом этапе творчества. Поэтому в её послужном списке нет раздела «Произведения ранних лет»: с самых первых шагов она заявила о себе как сложившийся зрелый поэт.

Хэрриет Монро «Поэты и их творчество» (1926 г.)

Я счастлив и горд тем, что мои скромные поэтические опусы снова стоят рядом с поэзией X. Д. — нашей благосклонной Музы, нашей путеводной звезды, вершины наших творческих порывов… Когда-то мы безоговорочно нарекли её этими званиями, и сегодня она соответствует им как никогда!

Форд Мэдокс Форд «Предисловие к Антологии имажизма» (1930 г.)

Жанр: Классическая проза
Серия: Post Factum
Всего страниц: 58
ISBN: 5-93381-179-3
Год издания: 2005
Формат: Полный

Вели мне жить читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Мадригал

К Антее>{1}


Велишь «Живи!» — и я пребуду
Отступником твоим навек;
Любить велишь — тебе, как чуду,
Молиться стану, имярек.
А скажешь «Плачь!» — я, как ребёнок,
Зайдусь слезами — не унять;
Слепой от слёз, тебе в угоду
Заставлю сердце я рыдать.
Страдать велишь — я истерзаюсь
Один в пустыне, словно перст;
На смерть пошлёшь — не испугаюсь
Сразиться с ней, один окрест.
Ты всё взяла — и жизнь, и душу,
Ты — глаз моих лучистый свет.
И всё тебе покорно служит —
Вели мне жить иль умереть.

Роберт Геррик

Перевод Н. Рейнгольд

I

О времена, о нравы! Да, уж времена! А нравы! Ни на что не похожее — их время — и притом плоть от плоти космоса, комикса, голгофы истории. Время вырвалось, подобно джину из бутылки, и с ним вместе вылетел стародавний дух романтизма и — пошёл гулять по свету. Петрушки пляшут с Иокастой и Филоктетом>{2}, атлеты, заполонив галерею Уффици или Питти>{3}, раскидываются кричащими голубыми силуэтами поверх галантных и дурацких поэтизмов в духе Сэра Филипа Сидни.>{4} Век измов. Век балета.

Нет, они не были классической труппой, так — кордебалет, с бору по сосенке. А по сути, — жертвы, — что обманутые, что обманщики. Обманутым, возможно, повезло больше — они таки обскакали самоуверенных, решительных ловкачей. Ускользнули, что ли. Ну да, поколение крикунов — вправду потерянное — это не их судьба. Тех-то, двадцати-тридцатилетних, многое связывало с прошлым, канувшим в Лету. Громкоговоритель они отвергли, полагаясь на то, что слово их когда-то отзовётся, и позднее голоса их не потонули в оглушительном вое сирен. И если Белла оказалась впереди, воплощая собой будущий модный тип героини кино или театра, то потому лишь, что тяга к саморазрушению проявилась в ней сильней, чем в тех, потерянных, а самим-то потерянным, тому потерянному поколению, она была чужда, — просто судьба у Беллы такая: быть обречённой на самоуничтожение. Вечный удел шлюхи из средневекового миракля, и в пару к ней — по контрасту — измождённая монашка-интеллектуалка Джулия из той же пьесы. Только Белла не шлюха, а Джулия — не святая. Как-то однажды Рейф Эштон сказал Джулии: «Будь моя воля, дал бы ей душу, а тебе — тело». Знаменательные слова! Сам того не ведая, Рейф задал себе непосильную задачу.

Какие они были? Экстраверты? Интроверты? Они не знали этих определений. Это не послевоенные интеллектуалы, которые, встретившись за чашкой чая или сидя в кафе в лондонском Сохо, начинали сыпать про Эдипов комплекс, — ни о Вайми, ни о Лоосе>{5} никто из них не вспоминал. Нет, то поколение навсегда осталось фронтовым — не потерянным поколением>{6}, а посеянным на поле брани, проклятым звёздами и оставленным, брошенным под ноги богу войны. Они не сдались, не сломались, но их контузило, они ранены, — они у последней черты.



Мотало их, конечно, здорово: они казались себе пешками в скандально известной игре, а по-житейски в вечном неустройстве, всё время на колёсах — то переезжают жить в коттедж за городом, то снимают комнату в Кенсингтоне, то две комнаты в Хемстеде, то поселяются в огромной гостиной в Блумсбери>{7}. У одной знакомой моих знакомых пустует дом — не хотите ли снять, Фредерик? Так запросто, словно он богач, сильный мира сего, вправе делать всё, что захочет, — то же самое предлагали ей, Джулии, Рейфу, да всем, кто встречался с матерью Беллы до того, как она продала свою парижскую квартиру. Знаете, у таких-то пустует коттедж, они могут его сдать, берите! — предлагали нам с Рейфом ещё до его отправки на фронт, в первую же минуту знакомства, в виде визитной карточки на серебряном блюде. Ещё бы, Фредерик — знаменитость. Знаменитостям многое прощается. Но не всё. Например, американцы — владельцы пустующего дома — ответили вежливым и твёрдым отказом. Как же так, ведь г-жа Фредерик — немка по национальности, не так ли? Ах да, конечно, они забыли упомянуть о том, что Эльза — немка. А раз забыли, вот вам, Джулия, Рейф и Морган, пощёчина от знакомых других хороших ваших знакомых: в другой раз не забывайте о том, что Эльза по национальности немка.

Забыть, не забыть, забыть, не забыть, забыть? — Белла пыталась забыть — она, не раздумывая, бросилась в любовный омут, как поступала меньшая (а может, большая?) часть уставших от войны женщин. «У меня полно было любовников, — говорила она, сидя на обитой ситцем старинной кушетке, — «предмете антиквариата», по выражению г-жи Амез. — Вы не возражаете, если я вам её оставлю?» — спрашивала она Джулию. — «Видите ли, я вынуждена хранить это старьё. Комната почти пустая, хорошо ещё, что её никто не берёт — очень холодная. Может, вам понравится? Г-н Левеки говорил, вы не против». Знакомьтесь: это г-жа Амез, фабианка ещё той первой волны>{8}, в 1914-м она уже казалась предметом антиквариата, а в 1917-м предстала в довоенном амплуа: отважной воинственной суфражисткой>{9} в коричневом вельветовом пиджаке. Росту в ней было два вершка — крохотная! Встанет, заложит руки в карманы своего жоржсандовского пиджачка — иногда она носила его с брюками. Встряхнёт золотистой копной вьющихся от природы волос — без укладки, а стильно: колечки на висках серебрятся, тонкая линия морщин подчёркивает разрез голубых глаз. Чётко выговаривает каждое слово, с неуловимым равнодушием аристократки — эдаким je ne sais quoi.


Рекомендуем почитать
Г-н Каратыгин на московской сцене в роли Гамлета

«…Скажем только, что, во-первых, г. Каратыгин совершенно переменил характер своей игры, и переменил к лучшему; а во-вторых, что он показал чудо искусства, если под словом «искусство» должно разуметь не творчество, а умение, приобретенное навыком и ученьем… Фарсов, за которые прежде так справедливо упрекали г. Каратыгина его противники, мы на этот раз заметили гораздо меньше; но когда человек, не чувствуя в душе движения страсти, говорит такие слова и таким голосом, источником которых может быть только одна страсть, то, по необходимости, будет делать фарсы, как бы ни был далек от всякого желания делать их и как бы ни старался быть простым и естественным…».


Г-н Сосницкий на московской сцене в роли Городничего

«…Сыграть хорошо комическую роль так же трудно и так же славно, как и сыграть хорошо трагическую роль, и еще выше и славнее, нежели сыграть дурно хотя бы самого Гамлета. По этой же причине, несмотря на то, что в одном журнале очень жестоко и очень остроумно нападают на тех, которые удивляются или подражают Гоголю, создание такой роли, как роль Осипа, в тысячу, в миллион раз выше всяких пародий на Шекспира…».


Рельсы и шпалы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Интервью

На днях журнал Science опубликовал сенсационную статью. В Эфиопии найдены останки нового вида прямоходящих существ, которые жили 4,4 млн. лет назад. Антропологи полагают: найден общий предок человека и обезьяны, а развитие homo sapiens и приматов пошло разными путями.


Романтик

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Королевское высочество

Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.


Угловое окно

Крупнейший представитель немецкого романтизма XVIII - начала XIX века, Э.Т.А. Гофман внес значительный вклад в искусство. Композитор, дирижер, писатель, он прославился как автор произведений, в которых нашли яркое воплощение созданные им романтические образы, оказавшие влияние на творчество композиторов-романтиков, в частности Р. Шумана. Как известно, писатель страдал от тяжелого недуга, паралича обеих ног. Новелла "Угловое окно" глубоко автобиографична — в ней рассказывается о молодом человеке, также лишившемся возможности передвигаться и вынужденного наблюдать жизнь через это самое угловое окно...


Услуга художника

Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.


Ботус Окцитанус, или Восьмиглазый скорпион

«Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион» [«Bothus Occitanus eller den otteǿjede skorpion» (1953)] — это остросатирический роман о социальной несправедливости, лицемерии общественной морали, бюрократизме и коррумпированности государственной машины. И о среднестатистическом гражданине, который не умеет и не желает ни замечать все эти противоречия, ни критически мыслить, ни протестовать — до тех самых пор, пока ему самому не придется непосредственно столкнуться с произволом властей.


Столик у оркестра

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Зеленое дитя

Герой романа, чьи жизненные принципы рассыпаются под напором действительности, решает искать счастья в чужих краях. Его ждет множество испытаний: нищета, борьба за существование, арест, бегство, скитания по морям на пиратском судне, пока он не попадет в край своей мечты, Южную Америку. Однако его скитания на этом не заканчиваются, и судьба сводит его с необыкновенным созданием — девушкой из подземного мира, случайно оказавшейся среди людей.


Южный ветер

«Южный ветер» (1917) — самая знаменитая книга английского писателя Нормана Дугласа (1868–1952), выдержавшая более двух десятков переизданий у себя на родине и переведенная на многие языки, впервые издается в России. Действие романа происходит на вымышленном острове Непенте, название которого означает лекарство, избавляющее от боли и страданий или «блаженство», однако именно здесь героев ждут непростые испытания……У Дугласа настолько оригинальный склад мысли, что, читая «Южный ветер», ты нет-нет да похвалишь автора за точно найденную форму выражения вещей весьма тонких, едва уловимых.…Ведь на самом деле лишь ничтожнейшая часть того, что мы называем «сутью вещей», попадает на страницы романов, а главное обычно остается «за кадром».


Солдат всегда солдат. Хроника страсти

«Солдат всегда солдат» — самый знаменитый роман английского писателя Форда Мэдокса Форда (1873–1939), чьи произведения, пользующиеся широкой и заслуженной популярностью у него на родине и безусловно принадлежащие к заметным явлениям европейской культуры 20-го столетия, оставались до сих пор неизвестны российским читателям.Таких, как Форд, никогда не будет много. Такие, как Форд, — всегда редкость. В головах у большинства из нас, собратьев-писателей, слишком много каши, — она мешает нам ясно видеть перспективу.


Женщина-лисица. Человек в зоологическом саду

В этой книге впервые публикуются две повести английского писателя Дэвида Гарнетта (1892–1981). Современному российскому читателю будет интересно и полезно пополнить свою литературную коллекцию «превращений», добавив к апулеевскому «Золотому ослу», «Собачьему сердцу» Булгакова и «Превращению» Кафки гарнеттовских «Женщину-лисицу» и историю человека, заключившего себя в клетку лондонского зоопарка.Первая из этих небольших по объему повестей сразу же по выходе в свет была отмечена двумя престижными литературными премиями, а вторая экранизирована.Я получила настоящее удовольствие… от вашей «Женщины — лисицы», о чем и спешу вам сообщить.