Степь, пересеченная двухколейной веткой железной дороги, с высоты выглядит как выцветшая карта. На карте, правда, не отметили бы одинокий недвижный пассажирский вагон.
Глядя вниз, на вагон, Кравченко спросил по связи:
– Группа Фикус, как видите объект? Прием.
Из второго вертолета ему сказали:
– Видим хорошо. Прием.
Кравченко прикинул расстояния – до ближайшего населенного пункта, до ближайшей автострады, до ближайшей радиовышки. Жестом велев пилоту двигаться дальше, вдоль ветки, он сказал:
– Разберитесь с объектом, что там и как. Я иду дальше вдоль ветки, на всякий случай.
Люди любят это выражение – «на всякий случай» – думая, что оно что-то объясняет. Кравченко был снисходителен к людям и уважал их слабости. На самом деле он просто чувствовал – профессиональным чутьем, что нужно идти дальше, дальше будет еще удивительнее.
Хотя на первый взгляд – куда уж удивительнее? Приходит сообщение со станции, что шел вот поезд, шел себе, и где-то между станциями, в степи, потерял один вагон. Последний. Понятно, что не из середины вагон он потерял, но все-таки удивительно.
Не просто так звонили со станции, не простой человек звонил, и не простому человеку.
Следующий поезд – экспресс – должен пройти по ветке в северном направлении через два часа, в сумерках, если не сообщить о стоящем посреди чиста поля вагоне железнодорожникам. А зачем им сообщать? Обзор хороший, будем надеяться, что машинист увидит на пути вагон и притормозит. Можно, конечно, послать второй вертолет обратно, пусть долетят до гражданской связи и сообщат. Но это – не по правилам. Нельзя. Начнутся неудобные вопросы, вроде – а вам откуда это известно? И что вы там делали, да еще на вертолете? Гражданские – они любопытные сверх меры бывают, особенно когда думают, что за проявление любопытства им ничего не будет. Что делали…
Что надо, то и делали. Но следует отдать должное тем, кто устроил этот бардак с вагоном – место подобрано идеально. Именно на этом участке пути, нежилом, плоском, прямом, никогда и ничего не случается, и поэтому никто за этим местом не следит. Раз в неделю проезжают на своей пыхтелке ремонтники – проверяют пути. Электрики прозванивают линию иногда. Всё. Нападать на поезд или разбирать пути некому, и ломаться тут нечему. Восемь составов в день – четыре в одну, и четыре в другую сторону, ходят строго по часам. Вокруг на много километров ни души. Вторая, перегруженная, историческая ветка – тридцать километров к востоку, за горизонтом. Да, славное место.
Кравченко всмотрелся в точку, движущуюся вдоль рельсов, схватил бинокль. Вот. Вот он и есть, пресловутый «всякий случай». Он тронул за плечо пилота, но тот и сам уже рассматривал эту же точку, и озабоченность проявилась на его лице. Кравченко сказал:
– Снижаемся.
***
Субъект не сопротивлялся, делал все, как ему велели – руки за голову, не двигаться, и прочее. Дал надеть на себя наручники, послушно сел в вертолет. Глаза субъекта были стеклянные какие-то, смотрели на горизонт. Когда повторно снизились и соединились с группой Фикус, субъект слегка оживился. На одинокий вагон он не смотрел, будто не интересовался им, равнодушничал, а вот экипажи двух вертолетов вызвали в нем некоторую степень антипатии. Он спросил у Кравченко:
– Вы не менты?
Кравченко его заверил:
– Мы гораздо хуже, парень.
Обменявшись взглядами и жестами с командой, Кравченко в упор посмотрел на субъекта.
– Закопал?
Субъект вопроса не понял. Кравченко подумал, не дать ли ему в морду, но передумал, и сказал:
– Дружки твои не приедут, Гусев.
Субъект опять не понял. Он не притворяется, подумал Кравченко. Притворство выглядело бы гораздо естественнее. Он действительно тупит. Жаль. Красивая была бы история, с красивой концовкой: похитители ждали неподалеку; от поезда на всем ходу отцепили вагон, машинисту велели не обращать внимания, а то зарежут к чертовой бабушке; вагон остановился посреди квази-пустыни, без связи. Приезжают, забирают коллекцию, уходят. Но – забоялись, не пришли дружки, в последний момент поджали хвост, взыграло чувство самосохранения, и зачинщик остался один в степи, как ордынский разведчик под Киевом, только без коня. И вот доблестная команда с Кравченко во главе … и так далее.
Нет, здесь произошло что-то другое.
– Нашли!
Кравченко повернулся, и субъект тоже. Член группы Фикус обнаружил и уже успел открыть хитрую дверцу в боку вагона. И один за другим доставал теперь оттуда продолговатые ящики, передавая их напарнику. Напарник ставил ящики на землю. Всего оказалось восемь ящиков. Посмотрели на Кравченко, а тот велел:
– Макарыч, проверь.
Полный, краснолицый Макарыч присел на землю возле ящиков, икнул, вставил в глаз лупу, открыл первый ящик, и каждый предмет в нем изучил. Все, кроме Кравченко и субъекта по имени Гусев, столпились вокруг Макарыча – всем было интересно. Макарыч работал быстро. Не прошло и десяти минут, как он сказал:
– За аутентичность не ручаюсь, но золото и камешки – настоящие.
Кравченко спросил:
– Если это подделки, но из настоящего золота, сколько они могут стоить?
