Фантастика не воспринимается всерьез. Вместе с детективом и приключенческой литературой фантастика полагается второсортным чтивом, она охвачена кольцом презрения, окружена непроходимой границей, обособляющей ее от литературы глубокой и серьезной — классической.
На лотках фантастика — примета времени — разбросана среди изданий, которые мало-мальски интеллигентный человек никогда не поставит себе на полку.
Приобретать фантастику — все равно, что скупать сборники анекдотов. Фантастический роман можно взять в дорогу или скоротать им время в метро, но судьба такой книги — валяться в урне после прочтения. Так считает большая часть читающей публики. Интересно, что подобное отношение не дифференцировано. В глазах обывателя нет особой разницы между творчеством Лема или Головачева, эти авторы воспринимаются просто как модные, наиболее известные представители сомнительного направления.
Подобного мнения придерживается и «официальная» литература. «Толстые» журналы считают ниже своего достоинства обращать внимание на фантастику. В «Новом мире» писали о Стругацких — этакое небрежное похлопывание по плечу.
Итак, коллеги, фантастика скомпрометирована.
Трудно сказать, когда успело сформироваться такое отношение к нашему любимому жанру. Очевидно, что не сегодня.
В чем же дело? Может быть, причина тривиальна: художественный уровень фантастической литературы низок?
Не следует напрочь отбрасывать эту возможность. Возможно, что фантастика (не по отдельным образцам, а «в среднем», по массиву изданий под грифом «фантастика») примитивнее, слабее реалистической литературы.
Кто виноват?
Безусловно, виновны те, чьими усилиями под маской фантастики выходят книги, являющиеся не литературой, а литературным аналогом шоу-бизнеса. Авторы-«килобайтники», халтурщики, тискающие роман за романом. Рисовальщики пестрых обложек, из-за которых книгу порой неловко взять в руки. Издатели, гонящиеся за прибылью и развращающие молодых авторов. Коробейники-оптовики, возящие серии.
И все же КПД их деятельности невелик, и не из-за них народ предпочитает нести с базара «милорда глупого».
Ведь есть другая часть читателей, для которых фантастика — магическое слово, пароль. Именно в фантастике они находят образцы глубокой философии и пронзительной прозы.
Таких читателей немало. Еще не так давно любое фантастическое издание мгновенно сметалось с прилавков, превращалось в библиографическую редкость. Станислав Лем вспоминает, что во время приезда в СССР он был ошеломлен популярностью, которой пользовался в среде научно-технической интеллигенции: физики с мировым именем спешили засвидетельствовать ему свое почтение.
Что бы ни говорили, место фантастики на ленте времени — XX век. Фантастика подобна двум другим детям столетия — джазу и рок-н-ролу, и их отношения с «классической» музыкой похожи на проблему «фантастика — большая литература».
* * *
Стоит ли сотый раз защищать фантастику от нападок со стороны большой литературы? Следует ли добиваться всеобщего признания фантастики и дарования ей полноценных гражданских прав в культурном империи? Или мудрее отделаться прерывистым вздохом: «против глупости… сами боги…бессильны»?
Что бы мы не ответили на наш вопрос, все равно выступления в защиту фантастики будут продолжаться. Как писал Блез Паскаль: «Чем бы не обладал человек на земле…он все-таки не доволен, если не пользуется почетом. Он настолько уважает разум человека, что чувствует себя неудовлетворенным, если не занимает выгодного места в умах людей».
И самый распространенный способ оправдания фантастики дается следующим тезисом: фантастика — это литература.
Действительно, как все становится просто!
При внимательном рассмотрении выясняется, что многие шедевры мировой литературы в существенной степени фантастичны. «Одиссея», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Гамлет» с тенью отца, «Тиль Уленшпигель», «Вий», если угодно — даже «дон Кихот». Дело в шляпе! Фантасты — просто писатели. Фантастика — литературный прием для решения художественных задач.
И вот круг фантастики все расширяется. Сюда относят и «Мастера и Маргариту» («рейтинг оценки» Щеглова) и «Процесс» Кафки (составители CD «Библиотека в кармане»). И вещи экспериментальные, например, некоторые работы Джойса. В этих классификациях отражается полемический задор (вообще, все классификации полемически заострены): «фантастика — это литература».
Между фантастикой и реализмом стираются грани. Фантастика растворяется в море литературы. Вернее, вся литература объявляется фантастичной. В самом деле, любая литература использует художественный вымысел. А так называемый «реализм» — лишь малая часть литературы, где художественный вымысел не выходит за рамки обыденности.
Вроде бы все правильно, но чувствуется какой-то подвох.
* * *
Фантасты обещают нам, что в будущем люди будут общаться не словами, а путем телепатической передачи «мыслеобразов». Но пока мысль облекается в слова, любой содержательный текст имеет литературную составляющую.
Литературу можно найти где угодно, даже в технических руководствах. Не случайно знаменитый Никлаус Вирт требовал, чтобы разработчики языков программирования хороше владели «естественным» языком. А в одной работе по программированию автору запомнились такие строки: «Как писать хорошие программы? Ответить так же сложно, как и на вопрос: как писать хорошую английскую прозу?»
